Мы - псковские!
Шрифт:
До сих пор у нового моста через Великую стоит прославленная Покровская башня, под которую Баторий десятки раз подводил мины. Она менее известна, чем Севастопольские бастионы, но защищали ее такие же бесстрашные русские люди.
Колоссальная по тому времени армия польского короля обломала о стены Пскова свои зубы и убралась восвояси. Псков — в который раз — своей грудью преградил дорогу захватчикам. Но если летописцы Тевтонского ордена о Ледовом побоище предпочли рассказать скороговоркой, то историки Стефана Батория нашли в себе мужество отдать дань уважения героям-псковичам: «...они в защите своих городов не думают о жизни; хладнокровно становятся на места убитых или взорванных действием подкопа, заграждая проломы грудью; день и ночь сражаясь, едят один хлеб, умирают от голода, но не сдаются... Жены мужествуют с ними, или гася огонь, или с высоты стен спуская бревна и камни в неприятелей. В поле же сии верные отечеству ратники отличались... чудесным терпением, снося морозы, вьюги и ненастье под легкими наметами и в шалашах сквозящих».
Стоит ли что-либо добавлять к такому свидетельству очевидца?
А в 1615 году у стен Пскова решил попробовать счастья Густав Адольф, шведский король и прославленный в Европе полководец. Ему, однако, не удалось вплести новых лавров в свой венок: после полуторамесячного штурма шведы отступили, несолоно хлебавши и даже не догадываясь, как им здорово повезло. Ведь их дорога домой оказалась значительно короче, чем у соотечественников, разгромленных сто лет спустя под Полтавой.
Последующие века прошли для Пскова более спокойно. Войны его миновали; границы России отодвинулись на запад, и древние крепостные стены, видавшие виды башни без ратного дела приходили в упадок. Их сносили, они рассыпались, обрастали мхом, и вместе с ними терял свою былую роль город-воин, столь много сделавший для защиты Руси от врагов. Постепенно Псков превращался в губернский город далеко не первого ранга, и события в нем и вокруг него происходили не такие, какие влияют на ход истории. Казалось, Псков сходит с исторической сцены, как мавр, сделавший свое дело...
Но вот наступил двадцатый век.
Истории было угодно, чтобы именно под Псковом славяне преградили путь на восток немецким рыцарям; спустя почти семь веков история вновь выбрала Псков, чтобы сделать его участником нового отпора немецким полчищам, нарушившим Брестский мир. Под Псковом в эти дни родилась Красная Армия — событие, которым псковичи гордятся не меньше, чем победой на Чудском озере.
В годы Великой Отечественной войны Псков вел себя как город-герой. Захваченный фашистами, он сражался днем и ночью, тысячи псковичей ушли в партизаны. Вновь была обильно полита кровью многострадальная псковская земля, и вновь, как в прошлые годы, город воскресал, а враги погибали.
Красив и благороден сегодняшний Псков, опоясанный зеленым кольцом лесов и парков. Псковичи фанатически преданны своему городу, и где бы они ни жили — хоть раз в год, хоть на две-три недели приезжают, чтобы побродить по зеленым аллеям Ботанического сада, полюбоваться стенами и башнями кремля, вечерком посидеть над Великой — одним словом, чтобы впитать в себя удивительный, неповторимый колорит любимого города.
Вот и все вкратце об истории Пскова.
КАМЕННЫЕ СВИДЕТЕЛИ ИЗ ГЛУБИНЫ ВЕКОВ
— Псков — это Помпея!
Так сказал Леонид Алексеевич Творогов, удивительный старик, о котором речь еще впереди.
Около Пскова нет Везувия, но разве века — это не вулкан? Каждое мгновение, день за днем и год за годом они медленно, без извержений и катастроф, неустанно работают, чтобы под толщами земли спрятать историю предков от глаз потомков.
Псков — это Помпея. Под многометровым слоем земли от нас до сих пор скрываются крепостные стены и дома, гробницы и произведения искусства, предметы быта и многие другие реликвии древней цивилизации.
Но многое осталось на земле. Ни времени, ни врагам не удалось уничтожить поражающий воображение Псковский кремль, Мирожский и Снетогорский монастыри и другие здания, в своем каменном безмолвии говорящие нам о жизни и культуре далеких предков.
Величие архитектурного сооружения, равно как и романа писателя, картины художника, не зависит от времени. Мода меняется часто; она определяется субъективными причинами, и не она — критерий подлинной художественности. Поль де Кок был неизмеримо популярнее Стендаля — а кто из них остался? Из века в век новаторы хоронили Рафаэля — но Рафаэль бессмертен, а большинство новаторов известны лишь благодаря своим против него филиппикам. Сейчас весь мир говорит о творениях Корбюзье и Нимейера, но кто знает, будут ли о них говорить через пять веков; а пока путешественники, как и сотни лет назад, восхищаются Московским Кремлем, собором Парижской Богоматери, Вестминстером и храмом Святой Софии в Новгороде.
Потому что прекрасное — вечно. Могут измениться мода и потребности человека, но подлинно прекрасное будет вызывать восхищение и атомного, и фотонного веков, и периода переселения человека на другие планеты — независимо от того, когда оно, прекрасное, создано.
Пророки нынче — скверно оплачиваемая профессия, но я верю, что памятники псковской старины, дошедшие к нам из глубины веков, получат широчайшую известность и всеобщее признание, как замечательные творения человеческого духа.
А теперь я не без удовольствия возвращаюсь к Ольге, которую мы покинули в тот момент, когда она, стоя на ладье, предсказывала Пскову прекрасное будущее. В указанную историческую минуту Ольга была уже не простой деревенской красавицей, а великой княгиней Киевской Руси. Сменила она и вероисповедание: из путешествия в Византию Ольга вернулась христианкой, и память ее сохранила сказочную красоту византийских храмов. Однако душа Ольги по-прежнему принадлежала милой Псковщине, которую великая княгиня хотела видеть славной и богатой. И рекла она, указуя нежным перстом:
— Здесь будет храм Святой Троицы!
Сказано — сделано. Пользуясь своими связями, Ольга добилась выделения средств на капитальное строительство, и храм стал. Это произошло в период до 957 года. По настоящее время эта версия, слишком поэтичная для того, чтобы быть правдивой, все-таки единственная, и посему будем считать, что Троицкий собор был сооружен по велению княгини Ольги примерно в указанный отрезок времени.
Дальнейшая история одного из самых знаменитых на Руси соборов такова. Первый храм Святой Троицы, хотя и был деревянным, простоял сто восемьдесят лет, пока князь Всеволод не построил на его месте каменный собор. Однако через двести лет он рухнул, повредив, как указано в первоисточниках, святые мощи своего основателя Всеволода. Мощи восстановить не удалось, а в каменные развалины мастер Кирилл вдохнул новую жизнь, соорудив третий по счету собор Святой Троицы. Говорят, собор был очень красив, но его фотографий, к сожалению, не сохранилось. В 1609 году в кремле взорвался пороховой склад, возник большой пожар, и в соборе все сгорело, кроме гробницы почитаемого псковичами князя Довмонта. Лишь к самому концу века, в 1699 году, была завершена реконструкция и достройка четвертого по счету Троицкого собора — белого пятиглавого красавца, необыкновенно стройного и величественного, которым подъезжающие к Пскову туристы долго любуются, высунув головы из окон автобусов. Будь Ольга даже академиком архитектуры, более удачного места для собора она бы выбрать не могла: виден он за десятки километров.