Мы - псковские!
Шрифт:
Троицкий собор — главная, но не единственная достопримечательность кремля. Взять хотя бы площадь перед входом в храм: ведь здесь заседало вече! Впрочем, заседало — не то слово. Здесь бурлило, кричало, бунтовало и голосовало (в буквальном смысле слова — вместо бюллетеня использовался громкий голос) народное вече — многотысячная толпа разномастных и разношерстных, богатых и бедных, тружеников и болтунов, ведущих происхождение от Рюрика и безродных. Наверное, замечательное было зрелище, хотя кое-кого сейчас может покоробить, что вопросы на вече задавались не в письменном виде и что вместо корректного напоминания о регламенте на докладчика могли запросто опрокинуть ведро дегтя.
Каменные стены начали опоясывать кремль в XIV веке, а башни появились в XV. Сохранившиеся стены — а каменных поясов вокруг кремля и города было всего пять — производят сильное впечатление. Реставрация лишь подчеркивает их древность — никакие румяна не в состоянии скрыть глубоких, как шрамы, морщин — и, глядя на них, завидуешь тому, что они смогли так много повидать. Прямо на эти стены по льду через Великую шли полки Батория, по двум мостам, тоже через Великую, двигались на штурм непобедимые доселе шведы Густава Адольфа. Сколько армий, сколько честолюбивых надежд разбились об эти стены! Помните: «...жены мужествуют с ними...»? Взгляните на каменные пояса города, и пусть воображение перенесет вас в глубь веков, и вы увидите, как псковитянки сражаются рядом с мужьями, «...спуская бревна и камни в неприятелей».
До сего дня у слияния Великой и Псковы стоит сказочная башня Кутекрома (не ломайте голову над расшифровкой: кут — угол, кром — кремль), разбитая ядрами Густава Адольфа и восстановленная Петром I. (Кстати, Петр не раз навещал Псков в период Северной войны и лично занимался его укреплениями.) Отсюда на Запсковье и Завеличье открывается чудесный вид, которым восторгался Пушкин. В кремле недавно восстановлена и Плоская башня, начались раскопки прилегающего Довмонтова города, в ходе которых обнаружены остатки многих древнейших псковских сооружений.
В Запсковье, в нескольких сотнях метров от кремля, до сего дня стоит легендарная Гремячая башня. По преданию — одной из разновидностей легенды о спящей царевне, — в склепе под башней спит прекрасная княжна, разбудить которую, как известно, может не менее прекрасный жених. Помимо ее руки, что само по себе тоже чего-то стоит, соискатель получит и приданое — бочки с золотом несметные; казалось бы, женихи будут валом валить и пробиваться локтями к башне, но на практике получилось по-иному. Дело в том, что жених должен в течение двенадцати суток сидеть у изголовья княжны и непрерывно читать Псалтырь — заметьте, не «Три мушкетера», не «Королеву Марго», а именно нуднейший Псалтырь, от которого уже на первом часу может свернуть набок скулы. Говорят, один смельчак все же рискнул и шесть суток (!) читал княжне Псалтырь (самое неправдоподобное место из легенды, явное и чудовищное преувеличение), но потом не выдержал, грохнулся в обморок, и нечистая сила вышвырнула его из башни на свежий воздух (услуга, за которую я бы скорее назвал эту силу гуманнейшей, чистейшей). Шесть суток чтения Псалтыря сделали свое дело: бедный малый угас от редчайшего в истории медицины заболевания — от непрерывной зевоты. Другие женихи тоже предпочли остаться холостяками, хотя, как говорят, башня время от времени издает призывный таинственный звон — звенит золото, напоминая, что княжна ждет. Боюсь, что если условие насчет Псалтыря не изменится, бедняжке трудно будет выйти замуж.
Однако даже без легенды Гремячая башня, пробитая десятками грозных бойниц и венчающая остатки древней крепостной стены, чрезвычайно интересна сама собой, и возле нее всегда много туристов.
Жемчужины средневековой архитектуры разбросаны по современному Пскову и отлично вписываются в парки, кварталы новых домов. Прогуливаясь по городу, вы наверняка будете долго стоять перед церковью Василия на Горке, построенной в 1413 году, любоваться монументальной церковью Успения у Парома в Завеличье, церковью Георгия со Ввоза и другими великолепными творениями псковских зодчих.
И конечно, вы обязательно посетите два монастыря, сохранивших на своих стенах шедевры древней фресковой живописи.
Собор Рождества Богородицы Снетогорского монастыря построен в начале XIV века и расписан мастерами, происхождение которых — я расскажу об этом ниже — установил Леонид Алексеевич Творогов. В XIV веке преступные руки неизвестных Геростратов замазали фрески, которые были обнаружены лишь шестьдесят лет назад. С тех пор фрески медленно расчищались — титаническая, адски трудная работа, — и Сегодня большинство из них уже различимо. Правда, нужно еще вложить много средств, чтобы восстановить собор, реставрировать и живопись, и треснувшие стены, но рано или поздно средства найдутся, слишком выгодно их вложение — причем не только с точки зрения культуры, а с самой что ни на есть прозаической: в уникальную галерею древнего искусства придут тысячи туристов.
Еще древнее Преображенский собор Мирожского монастыря. Псковичи относятся к нему с особым почтением: самая осторожная версия датирует его постройку периодом до 1156 года, а более смело аргументированная — до 1015 года. Преображенский собор — самый древний из дошедших до нас архитектурных памятников Пскова и один из самых ранних на Руси, существовавший, видимо, уже тогда, когда Юрий Долгорукий только еще бегал по инстанциям, собирая визы на Генеральном плане будущей Москвы.
Древность сама по себе обладает огромной силой притяжения, а Преображенский собор к тому же в XII веке был расписан удивительно прекрасными фресками. Они находятся в значительно лучшем состоянии, чем фрески собора Рождества Богородицы, и для любителя, а тем более для знатока созерцание их — редкостное наслаждение.
К Мирожскому монастырю я еще вернусь, ибо с ним связано событие, которое имеет непреходящее значение для истории русской литературы.
Прежде чем рассказать об одном из оригинальнейших памятников средневекового Пскова, еще один небольшой экскурс в историю.
Русь прославилась народными бунтами, и Псков среди ее городов не был исключением. Время от времени, когда чаша терпения переполнялась, простолюдины поднимались и производили стихийное выравнивание материальных благ. В фольклоре остался жить атаман Авдоша, псковский Робин Гуд, грабивший знать и раздававший добытое добро беднякам — весьма поэтическая личность, ждущая своего Вальтера Скотта. Широко известно и восстание «меньших» против «больших» (1608—1611 годы), возглавленное Тимофеем Кудекушей и его соратниками Овсеем Ржовым и Федором Умойся-Грязью (знакомые фамилии, не правда ли? Алексей Толстой наверняка интересовался псковской историей). В 1650 году произошло еще одно, самое крупное в истории России городское восстание, когда народ с помощью стрельцов арестовал воеводу и взял власть в свои руки — жива еще была в его памяти Псковская республика! Несколько месяцев псковичи успешно отбивались от царских войск, и не сила оружия, а раздоры и опрометчивая вера в лживые посулы погубили восстание.
С той поры, однако, богатая верхушка города, насмерть перепуганная, потеряла былое спокойствие и начала строительство зданий, способных длительное время выдерживать осаду в случае очередных восстаний. Построил такой дом-крепость и богатейший псковский купец Сергей Поганкин — человек, фамилия которого, судя по отзывам современников, довольно точно отражала моральные качества ее обладателя. У Поганкина, как легко догадаться, было что экспроприировать, и он соорудил для хранения своих ценностей огромное трехэтажное здание, по оборонным качествам своим не уступавшее мощнейшему доту: его каменные стены местами превышают толщиной два метра. В стенах прорублено множество асимметрично расположенных окон (по совместительству бойниц), закрытых металлическими решетками, в доме оборудованы подвалы-клети, глубокие потайные ниши для хранения денег и драгоценностей (хрупкая мечта кладоискателей на протяжении трех последних веков) — одним словом, Поганкин неплохо подготовился к долговременной осаде.
Этот уникальный памятник архитектуры до сих пор стоит, удивляя своей монументальностью и несокрушимой прочностью. Отступая из Пскова, фашисты пытались взорвать Поганкины палаты, но зря затратили уйму взрывчатки: здание устояло, а частичные повреждения устранены. Правда, свое черное дело немцы сделали: разграбили и уничтожили ценнейшие коллекции, экспонаты и книги располагавшегося в Поганкиных палатах музея, и это злодеяние нанесло труднопоправимый вред изучению древней Псковщины. Однако создатель и руководитель музея Иван Николаевич Ларионов вновь заполнил Поганкины палаты интересными экспонатами. Впрочем, о Ларионове — в следующей главе.