Мы слишком много работаем
Шрифт:
– Ты куда? – рванулся за ней Чулков.
– Я устрою этой Канарейкиной! Я ее вышвырну оттуда! – донесся голос Наташи уже с лестницы.
– Гена, останови ее, что ты стоишь! – простонала Светлана Алексеевна, не отрывая руки от сердца.
– Да я… – пожал плечами Чулков, потом, махнув рукой, повернулся и побежал за своей сумасшедшей невестой.
– Боже мой, боже мой! – раскачиваясь в кресле, закрывая лицо руками, стонала Светлана Алексеевна. – Все, все кувырком! В сумасшедший дом наше жилище превратилось! Господи, за что?
Виктор молча встал, спустился
– Вот, мама, выпей и успокойся.
Светлана Алексеевна крупными глотками выпила лекарство.
– По-моему, вам лучше лечь, – мягко предложила я. – Разговор можно и отложить. Тем более, что от Наташи, как мне кажется, я ничего нового не узнаю, кроме того, каким подлецом был ее отчим.
– Да, – соглашаясь, прошептала Светлана Алексеевна, и я не поняла – соглашается она с моим мнением о Наташе или с тем, что ей самой нужно прилечь. – Вы извините меня, я действительно пойду лягу, – она поднялась, прижимая руку к сердцу.
– Я сейчас отведу маму и вернусь, – повернулся ко мне Виктор.
Я кивнула.
Вернулся Виктор минут через пять.
– Мама уснула, – сообщил он. – Если хотите, можете поговорить со мной в моей комнате. Правда, не уверен, что смогу сообщить вам что-то важное.
– А что, Наташи с Геннадием нет?
– Похоже, ему не удалось остановить свою импульсивную невесту, – улыбнулся Виктор. – Представляю, что она сейчас там устроит!
– А вы так спокойно реагируете? Вас не шокирует, что у вашего отца была любовница?
– В принципе, нет, – пожал плечами парень. – Видя, какой стала мать в последнее время, я его вполне понимаю. Не будем рассуждать, морально это или аморально.
– Не будем, – согласилась я. – Каждый живет, как хочет.
– Ну, что, пойдем в мою комнату? – Виктор подал мне руку, подхватывая под локоток.
Мы прошли по коридору в комнату Виктора. У него было очень уютно. Во всяком случае, мне понравилось здесь гораздо больше, чем в предыдущей комнате.
Во-первых, здесь не было идеального порядка, который я ненавижу. На письменном столе стоял компьютер, рядом лежало несколько дискет.
На тумбочке в углу – музыкальный центр. Огромное множество дисков и аудиокассет вперемешку разместились рядом.
Диван, два кресла, шкаф для одежды – комната была просторной.
Над письменным столом висели две полки. На одной стояли учебники, другая была завалена всякой всячиной, разными безделушками и сувенирчиками, так милым моему сердцу.
Этот уголок скорее походил на принадлежащий девушке, но я уже говорила, что в Викторе наблюдалась некоторая феминность. Очень легкая. На какой-то миг я даже заподозрила его в тенденции к нестандартной сексуальной ориентации, но, понаблюдав за ним повнимательнее, откинула эту мысль. Мой опыт психолога подсказывал мне, что с ориентацией у Виктора все в порядке.
– Как у вас мило, – искренне похвалила я его комнату.
– Я рад, – улыбнулся он. – Только, может быть, мы перейдем на ты?
– Легко, – согласилась я, усаживаясь в кресло.
Виктор
– Я думаю, что по первому пункту вам, в принципе, все ясно.
– Ну, за исключением некоторых моментов. Например, Чулков…
– Чулков не член семьи, но, как я думаю, станет им в самом ближайшем времени. Он дождался своего часа и теперь-то уж, думаю, женится на Наташке. Может быть, она наконец успокоится, а то достала уже всех своими истериками.
– А почему они не поженились раньше?
– А на фига она ему нужна была? – откровенно сказал Виктор. – Деньги и квартира-то ей доставались только после смерти отца, а он был крепок и умирать в ближайшие лет двадцать точно не собирался. Если бы ему кто-то не помог… Вот Наташка и бесилась. Гена-то – еще тот жук. Она в душе понимала, ради чего он с ней крутит, и всеми силами пыталась удержать. Тем более, что он ее бросить уже собирался. Я же слышал их разборки. Наташка так орет, что весь дом в курсе их дел. Генке надоела эта бодяга, и он решил свалить. А тут такая удача – отец погибает. И Гена быстренько меняет свои планы. Теперь он примерный, верный, любящий жених.
– А как ты думаешь, он способен был убит Василия Петровича? – в упор спросила я.
– Я сам над этим думал. В принципе, думаю, что да. Но, во-первых, откуда у него деньги на пистолет? Он же нищий!
– А чем он занимается?
– Поэт! – фыркнул Виктор. – Считает себя непризнанным гением. Его, конечно, никто не публикует, и он вынужден продавать свои стишки за какие-то гроши, чтобы не умереть с голоду. Однако наделен достаточным интеллектом, умеет себя подать, и вообще человек достаточно интересный. А во-вторых. он уже совершенно точно собирался бросить Наташку.
– Может быть, решил, что лучше убить, чем бросать?
– Не знаю. Это же ты у нас детектив… – Виктор с улыбкой посмотрел на меня, и я в очередной раз убедилась, что он ориентирован на женщин в своих сексуальных пристрастиях – я заметила откровенный интерес ко мне как к женщине в его взгляде.
Однако, кроме этого скользящего и оценивающего взгляда, Виктор больше никак не проявлял свой интерес, ведя себя сдержанно.
Я поймала себя на мысли, что и у меня где-то глубоко просыпается нечто подобное к нему, я представила себе прикосновения его рук к своему телу, в глубине живота пробежал легкий холодок, и я слегка вздрогнула. Это вернуло меня на землю.
«Сколько тебе лет, милая? – усмехнулась я про себя. – Или в тебе взыграли гены твоей мамочки?»
Наша мать, Ираида Сергеевна, отличалась тем, что не признавала мужчин старше тридцати лет, хотя ей самой было сорок девять. Несмотря на это, она очень хорошо сохранилась. Может быть, потому, что всю жизнь не была обременена особыми бытовыми проблемами. Во всяком случае, была избавлена от того, чтобы воспитывать нас с Полиной, перекинув эту обязанность на Евгению Михайловну.
Одним словом, выглядела она прекрасно, сексуальными энергией и опытом была наделена с лихвой, и многие юные мальчики не отказывались стать ее любовниками.