Мы слишком много работаем
Шрифт:
Мы переместились в кухню, нарезали колбасу, вскрыли консервы, купленные Иркой, и я разлила мартини по бокалам.
В принципе, несмотря на низкий культурный и интеллектуальный уровень, Ирка оказалась безобидной девчонкой. Конечно, мне было не так интересно с ней, как в компании с Дрюней Мурашовым, но все-таки лучше, чем одной.
Спать мы завалились поздно, проболтав о всяких женских делах.
На следующий день я проснулась в одиннадцать и сразу вспомнила о задании, которое мне дала Полина. Настроение было испорчено с утра.
Честно признаться, я даже не знала, с какого конца браться за Геннадия. Взламывать его квартиру и устраивать там обыск я как-то не решилась, тем более что у него там еще и мать живет. Это пусть Полина занимается такими экстремистскими делами, а я лучше… Черт, что же лучше сделать-то?!?
Не придумав ничего лучшего, я направилась к Мирошниковым. В крайнем случае, если Геннадия там не окажется, я спрошу его адрес и съезжу к нему домой. Поговорить. Может быть, умело задавая вопросы, я смогу что-то выяснить. А если его матери не будет дома, я уж придумаю что-нибудь, чтобы спровадить Чулкова куда-нибудь на время, а сама все же попробую обыскать его квартиру. Конечно, шансы на успех не очень велики, но Полина права – нужно же что-то делать.
Правда, он теперь, наверное, живет с Наташей в ее квартире… Ладно, сориентируюсь по ходу, решила я, трясясь в трамвае.
Дверь мне открыла Светлана Алексеевна. Она явно была расстроена.
– Светлана Алексеевна, здравствуйте, – как можно вежливее сказала я. – Можно мне войти?
– Конечно, можно, – ответила Светлана Алексеевна. – Это даже хорошо, что вы приехали! У нас тут такое творится, такое творится, вы просто не представляете? Ах, за что на наш дом сыплются такие несчастья? Чем мы прогневили бога? – причитая, говорила Светлана Алексеевна.
– Господи, да что еще случилось? – разуваясь, удивленно спросила я.
– Гена пропал! – жутким шепотом сообщила мне Светлана Алексеевна.
– Пропал? – еще больше удивилась я. – Каким образом?
– Вчера они вместе с Наташей поехали к ней в квартиру. К вечеру он сказал, что ему нужно уйти по важному делу. Обещал вернуться часа через два. И не вернулся до сих пор! Представляете, в каком состоянии сейчас Наташа? Она просто в шоке!
– Но, может быть, ничего страшного, – попыталась успокоить я расстроенную женщину. – Может, его действительно задержали дела, и он заночевал у матери. Сегодня появится.
– Ах, да нет его у матери! Наташа же туда ездила! Я вас очень прошу, Оленька, оказать ей психологическую помощь. Она безумно страдает. Закрылась в своей комнате и никого не хочет видеть. Плачет все время. Она думает, что он ее бросил!
– Меня она тем более вряд ли захочет видеть, – попыталась возразить я. – Она ко мне, по-моему, негативно настроена.
– Ах, нет, Оленька, тебе показалось, просто она у нас очень нервная! Пожалуйста, пройдите к ней.
– Мама, кто там пришел? – послышался глухой голос.
– Ой, это Наташа! – шепнула Светлана Алексеевна. – Ну, слава богу, вышла!
Она повернулась к лестнице и проворковала:
– Наташенька, это как раз пришла Оленька! Может быть, ты поговоришь с ней?
– Да, – ответила Наташа, спускаясь по лестнице.
Лицо ее было распухшим и еще более некрасивым.
Следом за ней спустился Виктор.
– Привет! – радостно сказал он мне. – А ты все ревешь? – это относилось уже к сестре. – Утри нос, подумаешь – жених сбежал!
– Заткнись!!! – заорала Наташа, топая ногой. – Или я придушу тебя, скотина!
– Витя, перестань немедленно! И так наш дом превратился черт знает во что! Твои глупые шутки сейчас совсем неуместны.
– Да пожалуйста, – надевая куртку, пожал плечами Виктор. – Я вообще ухожу. Достали ваши истерики.
Он подмигнул мне и вышел из дома. Светлана Алексеевна только вздохнула.
– Пойдемте в мою комнату, – проговорила Наташа, беря себя в руки.
Мы прошли к ней. Комната Наташи производила какое-то мрачное впечатление. В ней был примерно тот же набор мебели, что и у Виктора – диван, два кресла, шкаф и письменный стол, – но насколько разными казались эти комнаты!
У Наташи, как я заметила, не было компьютера и музыкальной аппаратуры, но дело было даже не в этом. Обстановка была очень сухой и какой-то неживой. Ничего, что могло бы ее украсить – никакой картиночки, ни единой безделушки, даже цветов в горшках не было. И еще было очень мало света – шторы были плотно задернуты, закрывая доступ солнцу.
– Садитесь, – Наташа села на диван и указала на место рядом с собой.
Я присела рядом и приготовилась выслушивать Наташины рыдания. Они не замедлили проявиться.
– Он… Меня… Бросил! – выговорила она и тут же затряслась.
– Почему вы так решили? – мягко спросила я.
– Он давно собирался! Я же знаю, что он меня не любит, знаю! Ему только деньги мои нужны были!
– Наташа, вы простите меня за цинизм, но вы сами это сказали – если ему нужны ваши деньги, то почему он бросил вас как раз тогда, когда они появились? Ведь это выглядит очень нелогично, если верить вашей концепции.
– Он сказал, что я невротичка… – жалобно проговорила Наташа. – Что со мной невозможно жить. Что ни один нормальный мужик со мной не уживется!
– Погодите, это он сказал вам вчера? То есть, вы поссорились перед его уходом и он ясно дал вам понять, что бросает вас?
– Нет, нет! Не так! Мы не ссорились вчера и говорил он это давно.
– Ну вот видите! Вы же противоречите сами себе!
– Вы думаете, что он вернется? – шмыгнув носом, спросила Наташа.
– Я думаю, да, – задумчиво проговорила я. – Но сейчас я задам вам несколько вопросов, которые могут показаться вам неприятными. Скажите, у вас ничего не пропало?