Мы - сталкеры. Загадки Зоны (сборник)
Шрифт:
– Отец, давай сюда! – крикнул мне Патрик.
Или это живоружие напрягало его голосовые связки?..
Неизвестно. Но точно одно: звук его голоса спровоцировал молодую гиену, ближе прочих подобравшуюся к нам. Эта бестия сорвалась с места и, яростно рыча, длинными прыжками помчалась… хорошо, что не к Патрику, а всего лишь ко мне. Сейчас я угощу её – добро пожаловать! – порцией отборной кислоты.
Но поднимая руку и наводя живоружие на цель, я уже знал, что совершаю ошибку.
Ведь правая рука моя была одновременно лёгкой и тяжёлой. Тяжёлой – потому что оружие сопротивлялось, не хотело мне подчиняться. А лёгкой… Чёрт! В живоружии больше не было ни миллиграмма боекомплекта!
Я застыл с протянутой рукой, когда «гиена» взбугрила мышцы для последнего броска, в финале которого случится наша приятная встреча. Я так надеялся избежать дружеских объятий, поцелуев и похлопываний когтями по спине, но… Раскрыв пасть, усеянную клыками-саблями, бестия прыгнула на меня.
Играючи, не прилагая вообще усилий, сшибла с ног.
Ткнувшись клыками в забрало, навалилась всей своей тяжестью так, что у меня затрещали рёбра.
И замерла безжизненной тушкой.
Спасибо Патрику за то, что всадил в неё заряд отравы из своего живоружия.
Осторожно, чтобы не вляпаться в плевок, стекающий с уха на мех и проедающий всё на своём пути, я выбрался из-под гиены и заковылял к сыну, по опыту уже зная, что запах крови сородича действует на стаю, как красная тряпка на быка. Теперь никакой страх не сможет удержать их от того, чтобы наброситься на мёртвую подругу и, разорвав её на части, плотно ею отобедать. И лучше, когда это случиться, не оказаться рядом. Однако слишком уж ускоряться тоже не стоит. Следует удалиться с чувством собственного достоинства. Не оборачиваясь, не глядя пирующим гиенам в глаза. Иное поведение они воспримут как трусость или же вызов, что не останется безнаказанным. А в моём случае – в живоружии нет ни заряда, да ещё оно отказывается со мной взаимодействовать – вообще не стоит лишний раз пересекаться с местной фауной.
Подойдя к сыну, я заметил, что цветы не только оставили попытки уничтожить его защиту, но и сами в радиусе вытянутой руки вокруг Патрика изрядно пострадали. Цветами сын кормил своё живоружие. Ротовое отверстие у оного располагалось рядом с выпускным клапаном, и отверстие это жадно обгладывало лепестки «ромашек».
– Батя, давай к нам! – Патрик развернул ко мне своё забрало. – И побыстрее! Гиены вот-вот атакуют! По цветам они ходить не любят, но могут!
Вот тут-то я и сообразил, что моё живоружие не просто так тянуло меня к клумбе. Оно хотело наполнить свой желудок жратвой, возместив тем самым не только потерю энергии, но и образовав отходы жизнедеятельности – ту самую белёсую слизь, что под давлением вылетала из тушки, стоило лишь нажать на спуск-хрящ.
Плюхнувшись на задницу неподалёку от Патрика, я почувствовал, как ко мне прилипли сотни, тысячи лепестков. Неприятное ощущение. Я попытался оторвать филейную часть от клумбы – и не смог, из-за чего испытал лёгкий приступ паники: обездвижен, бежать не смогу, стрелять нечем, гиены вот-вот нападут, всё плохо!.. Правую руку настойчиво повело к флоре. Рефлекторно я попытался удержать её. Куда там! Живоружие нельзя уже было остановить. Оно принялось насыщаться, самостоятельно направляя мою конечность к наиболее лакомым побегам. А если учесть, что защита моя шипела и выдавала дымки там, где её касались лепестки, да гиены расправились уже со своей неудачливой подругой, то состояние моё нетрудно представить.
Я разозлился на самого себя. Возьми себя в руки, Макс! Хватит вести себя как девственница, заглянувшая в солдатский бордель на чашку чая! Твой сын тебя не оставит, прикроет, если что!..
Вот этого я и боялся.
Ведь не оставит, когда надо будет спасать свою шкуру.
Патрик ведь не чей-то сын, но наш с Миленой. Наверное, мы плохо воспитали его, раз он готов рискнуть жизнью ради спасения нерадивого папашки, которой даже задницу не может от клумбы оторвать…
Пока моё живоружие набивало брюхо, Патрику с его сытым стволом пришлось изрядно повертеться, выстраивая вокруг нас баррикаду из мёртвых гиен. В канонаде хлопков, в визге и рычании десятков животных, рвущихся к нашим глоткам, я умудрился заметить, что трупы не оставались без внимания «ромашек». В отличие от нашей защиты плоть гиен не могла противостоять напору цветов, выедающих в мёртвых телах заметные проплешины. Уверен, скоро от кладбища хищников не останется и следа.
Моя рука сама поднялась и выплюнула порцию слизи прямо в пасть гиены, взобравшейся на кучу тел. Оттуда бестия намеревалась прыгнуть Патрику на спину. Получив ком слизи в глотку, гиена скатилась мне под ноги и в агонии засучила конечностями, клацая при этом клыками в попытке меня достать. Она была обречена, но смерть её не стала мгновенной, как при попадании в ухо.
– Батя, надо уходить отсюда! – Патрик заметил, что моё живоружие вновь готово сражаться. – Долго не продержимся!
«Мой сын – пессимист. Мы отлично держим оборону, – думал я. – Стая почти что уничтожена. Добьём тварей и двинем себе спокойно на поиски портала, ведущего в следующий сектор…»
Как же я ошибался. Старый наивный дурак!
Шум схватки привлёк новые стаи гиен. Такой вот бонус для храбрых сапиенсов. Многоголосый вой донёсся слева от нас – значит, нам туда нельзя. Но и справа, со стороны развалин, когда-то бывших кварталом высоток, тоже не молчали. «Если быстро двинуть выше по улице, между поросшими цветами и плющом зданиями, а потом свернуть на перекрестке, то у нас мог бы появиться шанс проскользнуть между стаями и исчезнуть из их поля зрения до того, как они сюда доберутся. Пойдут ли они по нашему следу или останутся тут – жрать трупы и драться между собой – ещё вопрос, но оставаться здесь точно нельзя…» Всё это промелькнуло у меня в голове за считанные мгновения, пока я валил одного за другим трёх полосатых монстров.
Патрик, очевидно, подумал о том же.
Встретившись глазами, мы поняли друг друга без слов. Пора выбраться из ловушки, в которую угодили.
Патрик прикрывал меня, пока я карабкался по телам гиен. Заняв господствующую высоту, я принялся долбить по уцелевшим тварям, уже не столь агрессивным, как раньше, почувствовавшим, что им грозит опасность от других стай, уже спешащим сюда.
Дождался сына, стреляя в тех тварей, что хотели отгрызть нам пятки, после чего мы со всех ног помчались по «ромашковому» полю. Лепестки цветов не хотели расставаться с каблуками наших ботинок, но наше желание выжить было сильнее.
Перекрёсток всё ближе.
И ближе завывания двух новых стай.
Мы почти уже добрались до цели, когда остатки разгромленной нами стаи встретились с новыми претендентами на прямоходящую добычу. Гиены поприветствовали друг дружку жуткими воем, визгом и рычанием, которые сплелись в какофонию смерти. Я не оборачивался. Я бежал. И рядом со мной бежал мой сын.
Вместе, плечом к плечу, мы достигли перекрёстка.
Свернули за угол бетонной высотки.
И словно попали в иной мир.