Мы все из глины
Шрифт:
– Умирать совсем не хочется. Дай пожить.
– Это вечные человеческие проблемы. Сначала не хочется умирать, а потом рождаться. Как говорили древние, Сансара затягивает. Пока иди, куда шел.
Андреев снова оказался возле своего дачного домика. Он почувствовал свинцовую усталость и поплелся внутрь. На его кровати сидели в ожидании двое, поглощенные вечерним сумраком.
– Братья Зябликовы, вы что-то хотите доложить?
Мужчины быстро и одновременно подскочили к нему, взяли под руки и с грохотом потащили из дома. Он успел рассмотреть их квадратные лица. Они были ровесниками братьев Зябликовых, такие же молодые и крепкие. Но вместо черных костюмов
– Что случилось?
– занервничал Андреев.
– Вы пренебрегли гражданской позицией, - сквозь зубы ответили они.
– Мне никто не звонил!
– кричал Андреев.
Крепыши молчали. Они затолкнули Андрея Андреевича в УАЗ, на котором кляксами пестрели разноцветные краски, отчего мощный внедорожник приобрел игрушечный вид.
Андреев и сам чувствовал себя куклой. Только глаза были наполнены живой болью, когда он смотрел из маленького окошка на удалявшийся дом.
На городские улицы высыпал народ. Атмосфера была праздничная. Рабочие вешали яркие баннеры, устанавливали сцену. Андреев даже в машине почувствовал всеобщую эйфорию и понял, что торжества устраивают в честь нового духовного лидера. Разнаряженные дети крутились возле сцены. Девочки изображали певиц, зажимая в руках леденцы в виде желтых петушков. Мальчишки гонялись друг за другом, задевая девчонок. Те кривлялись и обзывали их дураками.
Взрослым было не до детей. Они стояли неподалеку, собравшись в небольшие кучки. Большинство людей безмятежно улыбались. Другие были менее радостны и будто чем-то обеспокоены. Внимание Андреева привлек старик. Он что-то возмущенно вещал собравшейся вокруг него молодежи, жестикулируя высохшей рукой. Когда старик открывал рот, его морщинистое лицо как бы стремилось разгладиться. Особенно живо расправлялись морщины вокруг рта. Потухшие глаза загорались. Андреев случайно поймал его недовольный взгляд, когда тот посмотрел на УАЗ. Шум двигателя заглушил его пламенную речь. О чем он говорил? Задумался Андреев. Восхвалял нового лидера или ругал его?
– Скоро приедем, - послышался из водительской кабины довольный голос. Ребята явно хотели побыстрее довезти Андреева до исправительного учреждения и присоединиться к массовым гуляниям.
– Я же ваш коллега. В КГБ работал. Вышло какое-то недоразумение. Давайте так все уладим, - взмолился Андреев, хватаясь, как ему казалось, за последний шанс.
– Не знаем никакого КГБ, - хмыкнули ребята.
Дорога из этого маленького городка, на месте которого Андреев помнил огромное поле, заросшее метровой травой, сузилась и уже шла через хвойный лес. Вдруг машина резко затормозила. Андреев повалился на пол. Высунувшись из кабины, ребята кому-то закричали: «Смотри, куда прешь!».
Андреев, поднявшись, прильнул к окну. По ту сторону шли совершенно нагие истощенные люди, которых возглавлял мужик, такой же тощий, но с высоко поднятой головой. Его лицо заросло жесткой черной бородой. Смоляные волосы спадали на лоб и плечи, черные глаза смотрели вперед упрямо, но спокойно.
Андреев попытался его окликнуть. А он даже не посмотрел на него. Зато шедшие за ним дикари испуганно взглянули на Андреева и отошли подальше от машины.
Дождев и Зябликов вместе с сыновьями пришли на главную городскую площадь через час после того, как там проехала машина с Андреевым. На праздник они собирались в спешке. Та же женщина, что и засчитывала их голоса, снова обратилась к ним с экрана телевизора и приказным тоном велела идти на народные гуляния. Зябликов надел свой лучший костюм с платочком в верхнем кармане. Последний раз он надевал его еще в восьмидесятые, когда отчитывался перед руководством.
Перед тем, как отправиться в город, Зябликов с Дождевым заглянули к своему товарищу. Дверь была распахнута настежь. На полу валялись опрокинутые табуретки.
– И куда он делся?
– развел руками Дождев.
– Может, в городе ждет, - с надеждой промолвил Зябликов. А у самого сердце сбивчиво застучало.
– На него не похоже, - ответил Дождев.
Братья утвердительно кивнули.
На площади собралось еще больше людей, чем видел Андреев. Человек, который не знал последних новостей, принял бы это все за карнавал. Но наши герои были в курсе событий, отчего картина казалась еще более нелепой. Старик, привлекший внимание Андреева, стоял на том же месте, что прежде.
– Я вас уверяю, не того вы выбрали! – убеждал он собравшихся. – Чую неладное.
– Дед Илларион, ты, конечно, многое в свое время повидал и много, чего предсказывал, но всем давно известно, что твое видение износилось, как и ты сам, - усмехнулся молодой крепкий мужчина в гавайской рубашке.
– Может, ты прав, - задумался дед и накрутил на палец свою жидкую козью бородку. – Я, конечно, не молод. Но чего ты тогда трешься возле меня и слушаешь, по-твоему, всякий бред?! – Илларион разозлился, и его бледные впалые щеки порозовели.
– Не только постарел ты, дед Илларион, но и злой стал, как собака, - не унимался мужчина.
– Оставь ты его! Он более нашего знает, - раздался из толпы бойкий женский голос.
– Так вот, - продолжил дед Илларион. – Все просветленные дикари выйдут из лесов и вернутся в города. А знаете для чего? – закашлял он. – Чтобы убивать! Я знаю, вы мне не верите и спросите: зачем им это надо. Я вам скажу! Чтобы, как санитары, очистить города от загноившейся духовности!
Дождев нахмурился и вопросительно посмотрел на Зябликова. Тот робко пожал плечами и продолжил наблюдать за толпой.
– Вы не боитесь, что вас загребут? – осмелился спросить Дождев, записывая все в блокнот.
– Не боюсь! Мне уже ничего не страшно, - ответил дед Илларион.
Тем временем, сыновья Зябликова шныряли по периметру, чтобы доложить отцу обо всем, что увидят на площади. Несмотря на пасмурные речи и негодование деда Иллариона, народ вовсю радовался избранному лидеру. Звали его Алекс Дубовцев. Так его объявил толстый карлик в ковбойской шляпе, скрывавшей маленькое круглое лицо. Алекс вышел на сцену без вальяжности, с какой он говорил с телеэкрана. В жизни он обладал хрупким телосложением. На бледном лице точками чернели глаза. Крашеные черные волосы едва прикрывали плешь на макушке. Его можно было легко принять за тяжело больного человека. Он неуверенно взял микрофон, вцепившись в него двумя руками, и поблагодарил толпу за проявленное к нему доверие. Дед Илларион, стоявший под сценой, смачно сплюнул. Алекс начал свою речь.
«Мы пытаемся взрастить высокодуховную нацию. Каждый год мы совершенствуемся, но без должной степени осознанности, человеку это не под силу. Не прошло и сорока лет, как прекратились все духовные войны, помните, какой хаос они посеяли. И только сейчас человечество, наконец, поднимает голову и приходит к осознанию своих энергетических возможностей. Для улучшения качества жизни нам необходимо найти новые возможности познания и восприятия тонкого мира. Я обещал, я вам в этом помогу. Уже с завтрашнего дня в пунктах выдачи вы сможете получить, как я это называю, духовную эссенцию. Всем осознанности!».