Мы все умрём. Но это не точно
Шрифт:
Грейнджер закатила глаза. Как будто бы она именно об этом его спрашивала.
— Что ты пишешь?
— Адреса, опознавательные метки, всё более-менее ценное из башки Долохова.
Она встала и заглянула ему через плечо. Хаотичный набор слов и цифр без какой-то системности и логики.
— Может, пояснишь?
Малфой глубоко вздохнул, набираясь терпения, развернулся к ней лицом и, глядя ей в глаза, спросил:
— Ты что-нибудь знаешь о легилименции?
— Спрашиваешь! — Гермиона очень старалась смотреть ему именно в глаза. То, что он был голым, ситуацию не облегчало. Она быстро припомнила первую всплывшую в голове книгу и быстро отчеканила: — Это способность мага проникать в сознание другого человека, извлекать чувства и воспоминания. Единственное средство защиты…
Драко
— Давай без цитат из справочников. Ты сама хоть раз пробовала? — на это Грейнджер лишь покачала головой, тогда Малфой взял новый лист и нарисовал на бумаге идеально ровный круг. — Все люди внутри как… луковицы.
— Луковицы? — недоверчиво переспросила она.
— Именно. Очень-очень слоистые. Вот тут, — он указал кончиком ручки на край круга, — на самой поверхности, плавают эмоции. Их достаточно легко считать, и это абсолютно недостоверный источник, если его рассматривать как единственно доступную информацию. Но эмоции объекта хорошо помогают найти нужное, поэтому к ним всегда стоит прислушиваться. Вот тут, ниже, — Малфой провёл новую линию внутри, рядом с краем круга, — текущие мысли, уже полезнее, но слишком переменчиво, часто просто мусор. Человек может думать одно, поступать по-другому. Если нет задачи узнать текущее, то это тоже почти бесполезно. Ещё ниже находятся осознанные желания, это уже поинтереснее, но они не всегда соответствуют действительности. Хотя зная их, легче настроить объект на нужную мотивацию. Спускаемся ниже, — начертил новую линию внутри круга, — там нас ждут воспоминания, в основном именно с этим легилимент и работает. Но тут много-много слоёв и ответвлений: фантазии, просто ложные воспоминания, частично ложные, замещённые, мысли о будущем, мысли о будущем, которые остались в прошлом… и иногда очень сложно отличить одно от другого, что и говорить об истинных. Но здесь объект буквально сам помогает легилименту, подсвечивая дорогу своими эмоциями и желаниями. Тебе бывает достаточно просто правильно надавить на эмоцию, потянуть за одну ниточку, чтобы дойти до целого клубка. Но есть ещё один слой — неосознанное. И это как обсидиановая стена, которую невероятно сложно пройти. В неосознанном ты сталкиваешься с колоссальным сопротивлением объекта. Это настоящий природный окклюменционный щит, но если обычную защиту можно сломать силой магии, то неосознанное будет тем больше сопротивляться, чем сильнее ты давишь. В него нужно заходить мягко, издалека, и даже если ты пройдёшь барьер, то тебя всё время будет оттуда выталкивать. Как при погружении в воду. Тёмный Лорд, например, мог работать с неосознанным часами, я — минут десять, а потом выталкивает наверх к мыслям и нужно заходить заново. Для того колоссального объёма, что там кроется, это невероятно мало, поэтому приходится буквально выхватывать то, за что успеваешь уцепиться, и каждый раз нырять за дополнительным куском мозаики. Возвращаясь к нашему Антонину… его определённо обучал какой-то сильный легилимент. Долохов отгородил воспоминания щитами, но, что хуже, когда я их прошёл, то обнаружил, что он стёр себе память, точнее, определённый фрагмент.
Малфой замолчал, неуютно поёрзал на стуле и сделал пару заметок на листе. Несколько мгновений в комнате был слышен только шорох ручки по бумаге.
— Ты думаешь, что он так скрыл место, где хранилась диадема? — Гермиона была весьма озадачена всей этой информацией. Она задумчиво прикусила губу, прикидывая, что им теперь делать.
— Именно. В нестертом фрагменте воспоминания Долохов куда-то шёл, нёс в руках закрытую шкатулку, дальше пустота, и вот он ставит шкатулку в шкаф и закрывает её защитными заклинаниями.
— Ты что-то нашёл в его бессознательном?
— Даже слишком много… — Малфой уставился немигающим взглядом в листок, что-то вспоминая, но через мгновение опомнился и предложил: — Если хочешь, могу поделиться парочкой картинок из его больной, ублюдочной башки.
Гермиону передёрнуло. Легилиментом она быть точно не хотела. Драко усмехнулся, оценив её реакцию, и продолжил:
— Было несколько полезных воспоминаний. Как он входил в дом со шкатулкой
— Мерлин, — их перспективы становились всё мрачнее и мрачнее. — А что с остальными?
— Хм, есть некоторые опознавательные знаки. Он, видимо, оставлял себе подсказки на случай, если решит найти то, что припрятал. Вот это я как раз сейчас и записываю. Мне нужно будет как-то объяснить Тео и Грегу, что мы теперь ищем.
Малфой вновь принялся писать, а Гермиона, раздумывая над словами, встала у него за спиной, чтобы понаблюдать. Драко снова неуютно поёрзал на стуле. Очевидно, его нервировало, что кто-то стоит сзади, и Грейнджер украдкой усмехнулась. Отходить она точно не собиралась.
— Я тоже в деле, не забывай, — напомнила ему на всякий случай, вдруг тот забыл.
— Тебе не кажется, что ты уже натворила достаточно? Отдохни немного, походи на работу, как нормальный человек, а я тебя позову, когда мы что-то обнаружим… — он обернулся и задержал взгляд на её губах. — Могу ещё найти какое-нибудь занятие специально для тебя.
Она заметно смутилась, представив, чем бы ещё мог занять её Малфой, но быстро взяла себя в руки и постаралась принять свой самый серьёзный, невозмутимый вид. За кого он тут её принимает?!
— Я всё ещё остаюсь вашим курирующим аврором, не забывай, — строго напомнила ему Гермиона.
Подлец лишь усмехнулся.
— О да, — протянул он, не скрывая иронии, а затем вновь повернулся к ней затылком, видимо, посчитав, что аудиенция закончена. — Я же уже говорил, что в больницу больше не вернусь? Реши лучше как-нибудь эту нашу проблему.
— Вам придётся туда ходить, Малфой, меня просто снимут с этой должности!
— Мерлин, Грейнджер, — Драко тяжело вздохнул, и в его голосе проскользнула раздражённая интонация, — ты что, никогда отчёты не подделывала? Это так просто — написать, что мы послушно всё исполняем, пока мы послушно ищем необходимый тебе крестраж. Не находишь, что это честная цена за такую маленькую недостоверность?
Всё, что сейчас от тебя требуется, — просто не высовываться и делать вид, что ты примерный труженик закона.
— Но…
Он не дал ей вставить ни слова.
— Где твои хвалёные мозги? — Драко громко бросил ручку на стол и развернулся в её сторону всем телом. Ей стало видно, насколько он раздражён и еле сдерживается, подбирая слова. — Ты убила Антонина. Теперь ученики Долохова наверняка будут искать того, кто прикончил их обожаемого учителя, а заодно ещё и спалил убежище. И, поверь мне, как Пожирателю смерти, начнут они именно с Ордена Феникса. А судя по тому, как легко Треверс нашёл меня, в Министерстве наверняка есть крысы. Так что ты там словно на ладони. За каждым твоим шагом может следить кто-то из сторонников Тёмного Лорда. Представь, что будет, если ты попадешь в поле зрения как возможный участник нападения на поместье Долохова?
Гермиона тяжело сглотнула, вспомнив про письма с угрозами. Может, не стоило воспринимать их так беспечно? Она неосознанно обняла себя руками, пытаясь закрыться от тревожных мыслей. Малфой внимательно проследил за выражением её лица и более спокойно добавил:
— Просто ходи на работу, как примерный аврор, и не давай поводов ни в чём тебя заподозрить. Расскажи коллегам, как весело провела выходные в доме Уизела, что планируешь повторить, — он усмехнулся сам себе, но в миг вернул серьёзное выражение лица. — Главное, старайся не оставаться одна и, если заметишь что-то подозрительное, то сразу пиши в блокнот.
— Драко…
Но он отвернулся к столу и нетерпеливо перебил её, нагло меняя тему.
— У меня в сумке, во внутреннем левом кармане, пузырёк с контрацептивным зельем, выпей.
Гермиона гневно уставилась в белобрысый затылок. Было очевидно, что её не слишком тактично спроваживали. Подготовился к поездке?! Малфой, словно почувствовав убийственный взгляд, громко усмехнулся.
— Тебя успокоит, если скажу, что оно всегда там лежит?
— А ты это скажешь, чтобы меня успокоить?