Мы
Шрифт:
двум, трм товарищам, но не стремился покорять аудиторию. Ему было
чуждо тщеславие. Коля Майоров никогда не сомневался, что он поэт, но не
искал этому подтверждения. Для него была характерна та спокойная
уверенность, которую я встречал у знакомых мне лтчиков.
68
С осени 1940 года Коля Майоров регулярно посещал поэтический
семинар Павла Григорьевича Антокольского, и мы часто встречались в
стенах Литературного
Стихи Коли не походили на стихи других поэтов.
И ритм самый обычный, и рифмы не в десять слогов, но, слушая Колю
Майорова, я забывал и про рифмы. И про ритм, и про эпитеты, и про
метафоры, и про вс то, чему я тогда, по молодости предавал значение.
Это особое, майоровское, было даже в тех стихах, которые написаны в
пору семинарских занятий в манере учителей, старших поэтов. Назову для
примера хотя бы плотно, крепко написанное стихотворение «Рембрандт»,
которое я ещ не видел напечатанным.
Рембрандт
В таверне дым, в кармане не флорина.
Рембрандт ногтями стукает о стол,
Любуясь переливами графина,
Косым лучом, упавшим на подол
Красотки местной. Пиво на исходе.
Матросы просят рома, ну, а ром
Теперь у бургомистров только в моде,
А моряки привыкли пить ведром.
Они сидят, нахохлившись, сутулясь,
В свом углу и вспоминают вслух
Вакханок с амстердамских улиц,
Пустых жеманниц, безыскусных шлюх.
А старый штурман, отойдя к окошку,
Едва держась, как будто невзначай
Красотке, нсшей на подносе чай,
Жмт с вожделеньем пухленькую ножку.
Глухой маньяк, желающий не меньше,
Чем этот штурман, в давке, на лету
За полфлорина амстердамских женщин
Ловить, как птиц, порхающих в порту,
Глядит, трезвея, зло на моряка…
Меж тем Рембрандт, взобравшись на подмостки,
Двумя-тремя штрихами с маньяка
69
Сухим огрызком делает наброски.
Потом идт. Теперь проспаться где бы?
Уснув, как грузчик, видит на заре
Матросами заплванное небо
И слышит грусть шарманки во дворе.
Художник Брюллов в сво время сказал: «Искусство начинается там,
где начинается чуть-чуть». Этого «чуть-чуть» у Коли Майорова было
больше чем достаточно.
Коля Майоров жил удивительно просто и скромно. Он не щеголял ни
ярким галстуком, ни новым костюмом, чурался всего показного, избегал
громких фраз.
Он был человеком огромной жизнерадостности. Умел восхищаться
искренне, по-детски. У многих поэтов радость
посвящнных Первому мая, а у Коли Майорова каждый день было Первое
мая!.. И восхищался он только тем, что сам непосредственно видел,
слышал, чувствовал, осязал.
Коля Майоров погиб двадцати трх лет. Невозвратимая потеря!
Теперь Коля Майоров посмертно принят в члены Союза писателей СССР.
Долг его друзей отыскать вс, что успел сделать замечательный поэт в свои
недолгие годы.
Коля Майоров должен по праву войти в нашу поэзию, «как живой с
живыми говоря»!
М. Львов – Образ поэта
В 1947 году в вестибюле МГУ я увидел рослого, с открытым лицом, с
развевающимися волосами студента – и вздрогнул: он был похож на Колю
Майорова. Сходство это длилось только мгновенье. Пронзила мысль:
невозвратные есть потери. Невозможно возвратить человека из земли. И
только образ его остатся – вечно живой в нашей душе. Я не видел Колю
Майорова мртвым. Только знаю рассудком, что он погиб, а сердцем не
могу представить его неживым.
70
Он таким и остался в моей памяти – высокий, сильный, добрый, со
зрением, я бы сказал, цветным. Как цветное кино. Он густо воспринимал
жизнь, мир в его стихах вставал объмным, весомым, зримым, цветным.
Остались от него недописанные поэмы, стихи, строки, осколки таланта. Но
и сейчас неподдельной юностью и свежестью восприятия веет от этих
стихов. До сих пор я люблю повторять его живые строки:
Что услышишь в ночь такую?
То ли вьюга бьт в суку,
То ли тетерева токуют
В ночь такую на току.
И многие, многие строки, живые, молодые, с языческим восприятием
жизни, остались от коли Майорова.
Говорят, что в 1914 году в первые две недели войны во Франции
погибло 300 поэтов. Триста поэтов! Это не укладывается в сознании!
А скольких поэтов унесла вторая мировая! Одни из них были нашими
друзьями, блистательно начинающими свой поэтический путь, – Коля
Майоров, Миша Кульчицкий, Павел Коган, Коля Отрада, Арон Копштейн.
Вс, что осталось от них, дорого до боли. В них черты нашей юности, облик
наших друзей, погибших на войне, но живущих в наших сердцах.
От Коли Майорова осталось немного стихов, многое не сохранилось.
Эта маленькая книжка будет нашей признательностью. Признательностью
живых тем, кто своей жизнью отстоял жизнь для всех.