Мягкая игрушка Sectumsempra
Шрифт:
– Что ты подлец да и чести у тебя нет, ведь ты же грязнокровка!
– в сердцах высказался разозлённый Люциус.
– А это значит, что благородные идеалы чистокровных фамилий не для тебя.
– А ты, как я погляжу, опять нарываешься. Малфой, скажи спасибо Мерлину, что ты взял меня силой под Imperio. И хотя грязнокровки по твоим словам лишены понятия чести, видите ли, недоступно оно им, то уж как же немилосердно нечистокровные волшебники злопамятны! Знай и помни это.
– Брюки-то надень. А то мне на сегодня твой отполированный, натёртый зад больше
– А я не тороплюсь. Я, может быть, и на ланч, и на обед сегодня у тебя останусь. Так уж и быть.
Увидев, как исказилось от ненависти лицо милорда, Снейп понял, что попал в точку, и мирно добавил:
– Да шучу я, шучу.
Северус решил про себя, что раз на него свалилось столько несчастий сразу, значит, он чем-то заслужил такие унижения. Или… кем-то, кого он бросил в беде.
– Гарри! Гарри ждёт меня-не дождётся со стаканом или любой ёмкостью с кухни, но только не принадлежащей больной миледи. Хорошо, что мой разлюбезный мальчик не знает о случившемся со мной позоре! Однако следует помнить, что проклятый Люциус не преминет рассказать подростку обо всём произошедшем в красках. Уж он-то пораспишет да понапридумывает даже то, чего не было на самом деле. Вот опозорит он меня, дери его черти, в глазах Гарри!
– … Стыдно, Северус, стыдно даже подумать, что мальчик отвернётся от тебя после грубого насилия, учинённого над тобой Малфоем! Он же, мальчик-то, умирает от жажды и голода и ему не до сантиментов.
И если я принесу ему немного еды, он будет лучше ко мне относиться и попросту не воспримет полуправду Люциуса.
Но главное - питьевая вода и то невербальное заклинание, которое и впредь не оставит милого мальчика без жидкости. Я уверен, оно удастся Избранному даже в ослабленном состоянии, ведь он магически значительно одарённый, уж не чета нам с милордом. Иначе бы ему в младенческом возрасте не удалось, казалось бы, невозможное - развоплотить Лорда.
– думал Снейп, одеваясь.
Малфой счёл за лучшее быстренько ретироваться из злополучной спальни, и правильно сделал.
Иначе бы он помешал зельевару думать, а это, учитывая вспыльчивость последнего, просто опасно.
Северус решил даже не мыться после грубых прикосновений и вторжения Люциуса, так он торопился на кухню и скорее к Гарри. Зато он почувствовал, как ощущавшиеся им, так испугавшие профессора «отеческие» чувства пропали, сойдя на нет. А вместо них появилась идея поскорее поставить на ноги несчастного пока подростка, чтобы снова с изобретательностью «осматривать» его.
После перенесённого Круциатуса Северус чувствовал себя словно бы слегка опьяневшим, хоть и не ведал о самом наложенном на него Непростительном, а боль в теле списывал на перенесённое надругательство. И ещё неизвестно, отчего больше болело тело Мастера Зелий - от довольно жалкой пародии на Круциатус Лорда или от нанесённых побоев.
Особенно сильно болели бока, но Снейп не стал раздумывать о природе этой боли и задерживаться, а слегка шатающейся походкой вышел из спальни, куда уже прошмыгнул домашний эльф, желавший
… А Гарри тем временем от обезвоживания успел провалиться в сон, смежный с комой, так и не дождавшись своего то ли коварного, то ли попавшего в беду, то ли попросту не знающего, где в поместье кухня, любимого. Подросток заснул с улыбкой умиротворения на лице. Его Северус, любимый, преодолеет все препятствия и в любом случае уже совсем-совсем скоро вернётся, скоро вернётся, скоро верн…
И Северусу действительно удалось практически невозможное - он, быстро добившись от кухонных эльфов кружки для эля, большой, широкой да ещё и из арсенала самого Хозяина, действительно скоро вернулся к Гарри. Но того, кажется, невозможно было разбудить.
Тогда Снейп прибегнул к магии, вытащив с помощью тёмного невербального заклинания несчастного юношу из-за пределов бытия и выхватив везучего мистера Поттера из лап самой смерти.
Профессор быстро сотворил воду и влил небольшой глоточек прямо во всё ещё улыбающиеся, потрескавшиеся губы, приподняв обессилевшую голову, чтобы Гарри случаем не захлебнулся. В этот момент Гарри для Северуса казался самой большой драгоценностью на свете, чуть было не потерянной навсегда, какое ужасное слово!
– из-за собственной неловкости и уязвимости.
Значит, профессор не до конца выздоровел, а ему так только показалось. Откуда эта его замедленная реакция, несообразное владение волшебной палочкой? Это остатки болезни, уж больно тяжело она протекала - в холоде, голоде, отсутствии медикаментов, да той же жажде! Первые три дня Северусу не удавалось даже подняться с постели, чтобы принести себе чашку.
… Гарри быстро проглотил воду, настолько его глотка пересохла, и вода, простая вода, показалась ему необычайно, чертовски вкусной. Поттер снова захотел пить.
– Пить, Северус!
– всё ещё шептал он, будучи не в силах говорить.
– Reducto кружка!
Глаза Снейпа и Гарри, и без того большие, расширились в преддверии большой, практически непоправимой беды. Ведь профессор ещё по пути на кухню обнаружил, что палочки у него с собой нет. Зельевар просто забыл её в своих апартаментах, так он торопился в Малфой-мэнор. А палочка, что ж, осталась лежать неприкаянная, брошенная под подушкой у Северуса. Он так и пролежал на ней все две недели болезни.
Но… ничего страшного или пугающего не произошло. Малфой весело захохотал - ещё бы, такой удачный день гнева в отношения Снейпа!
– Когда-нибудь я убью тебя, Малфой, за твои глупые, глумливые шуточки, - гневно пригрозил разозлённый не на шутку профессор.
Одна твоя разбитая кружка могла бы стоить тебе жизни. Клянусь, если бы не умирающий по твоей вине, скотина, Гарри, за которым я отныне буду ухаживать, пока он не придёт в себя, я мог от гнева убить тебя, чёрти бы тебя разодрали, не боясь пожизненного Азкабана или даже Поцелуя.