Мягкая игрушка Sectumsempra

GrayOwl

– Ну что же, вернёмся к мистеру Поттеру. У него не бывает таких же странных сновидений, что были раньше?

– Мы мало знакомы с мистером Поттером, но насколько я знаю, сумел понять, они исчезли также внезапно, как и появились в Хогвартсе. Отсюда можно сделать вывод, что болезненные видения не возобновятся и в нашей твердыне и оплоте.

Волдеморту больше нет необходимости пугать бедного юношу, они встречались в имении лорда Малфоя, и Тот-Кого-Нельзя-Называть прямо высказал мистеру Поттеру желание убить его. Но добавил, что очень занят, а было это почти полгода назад, но Волдеморт до сих пор не

находит времени для смертельного врага. Почему так происходит, я не знаю. Но посмотрите на передовицы «Ежедневного Пророка», а я уверен, Вы читаете эту газету, насколько за последние восемь месяцев активизировались Пожиратели. Нас, орденцев, слишком мало, чтобы противостоять их всё пополняющейся орде, а Министерство безмолствует.

– Итак, где же юноша будет жить у нас?

– Он гриффиндорец, значит, и жить ему среди своих. Но разве в этом вся проблема?

– О нет, конечно. Его кровать до сих пор пустует, но ему придётся приналечь на школьные дисциплины, ведь его не было по независящим от него причинам целый учебный год.

– Юноша в крайней степени истощения, ему нужно лучше питаться и больше времени гулять. Не лучше ли оставить его на второй год?

– Но такие прецеденты встречались в истории Хогвартса очень редко.

– Вот и следует возобновить забытое.

– Да, и не забудьте - отныне до смерти волка в профессоре Люпине, сэре, Вы, профессор Снейп, сэр, варите ему модифицированное Аконитовое зелье.

– Разумеется. Но нельзя ли забрать мистера Поттера в Хогвартс немедленно?

– Сначала Вы сварите зелье для профессора Люпина, сэра, а после приводите Избранного в замок, и я пойду Вам навстречу, освободив его от занятий.

– Через сколько дней полнолуние, госпожа Директриса?

– Через тринадцать.

– Чёртова дюжина, - пробормотал себе под нос Снейп.

– Я не знаю этого выражения, но, судя по всему, Вы выругались, профессор, и это при Вашей начальнице и даме. Стыдитесь!

Миссис МакГонагал сделала вид оскорблённой невинности и холодно простилась с Северусом. Аудиенция была закончена.

– Ну хоть что-то полезное удалось получить с этого вечно задирающего свой крючковатый, уродливый нос, бесцеремонного Снейпа! Пусть же наш золотой, исстрадавшийся Ремус перестанет мучиться по полнолуниям! С паршивой овцы хоть шерсти клок.

Интересно, почему мистер Поттер только сейчас попросил профессора Снейпа избавить его от заключения в Малфой-мэноре? Почему он не сделал этого раньше, сразу после похищения? Слишком многое скрывает от меня этот Снейп, прикрываясь шпионажем. Он всегда был себе на уме.

– А как только мистер Поттер окажется в Хогвартсе, я прикажу препроводить его в мой кабинет, оставить наедине и хорошенько порасспрашивать. Он честный юноша, не то, что этот двуличный Снейп. Ишь, тоже мне защитник униженных и оскорблённых нашёлся. И какая связь между ним, деканом Слизерина, и Избранным, между прочим, гриффиндорцем? К тому же, всему Хогвартсу известно, что Снейп терпеть не может Поттера. А тут вдруг такая нежная, почти отцовская забота.

Надо послать домашнего эльфа последить за апартаментами Снейпа, узнать, есть ли у него любовник, не то мне кажется, что не простая забота руководит действиями

и просьбами нашего знаменитого, но такого злоязычного профессора, - думала госпожа Директриса за стаканом горячего чая и свежими пирожными.

Она любила сладкое, но это не сказывалось на её стройной, худощавой, подтянутой фигуре.

Северус же поспешил на занятия со студентами. Сегодня был предпоследний урок Продвинутого Зельеварения перед сдачей Т.Р.И.Т.О.Н. у потока Рэйвенкло - Хафлпафф. Профессор пребывал в таком дурном расположении духа, что досталось не только терпеливым, привыкшим, что все считают их неполноценными, хаффлпафцам, но и гордящися умом, несколько задающимся рэйвенкловцам. Последние были просто поражены, зная, что сварили, как обычно, правильные зелья, но получили при этом низкие, как у хаффлпафцев, отметки.

Снейп лютовал над всеми студентами в этот день. Он считал, и небезосновательно, что Минерва просто вынудила его варить своё детище, свой модифицированный Аконит проклятому волку, дери его черти!

Сидя за кафедрой, проверяя последние в этом году эссе и наблюдая за студентами, пришедшими на отработку, он, словно не в себе, тихо приговаривал:

– А всё ради Гарри! Надо купить ему теперь бельё, одежду, обувь, не в одних же этих страшенных трусах, босиком появиться в Хогвартсе. Вот закончатся экзамены у пяти- и семикурсников, перед Выпускным балом надо будет добраться до Хогсмида, чтобы там в лавчонке купить одежду попроще. Нет, денег мне не жалко, просто по официальной версии мой мальчик - пленник и смертник, а таким не положено ходить в дорогой одежде.

– Тринадцать дней! Но я буду видеться с Гарри по утрам, ведь Малфой не перестанет звать меня на роль постельного ублажателя, он такой безотвязный. А днём работа. Чёрт возьми, какое счастье, что учебный год, считай, закончился и значительно ранее этих тринадцати дней. Надо помнить, что Аконит варится трое суток, а ещё трое настаивается. Эх, давненько я не варил его! Но где-то записана рецептура, а у меня в лаборатории, к счастью, образцовый порядок. Значит, и папка с названием нужного волку зелья найдётся быстро и без труда.

– Но тринадцать дней - это почти полмесяца. И что будет вытворять этот садист Малфой над бедным Гарри в эти дни, известно, как всегда, зверски насиловать. Главное, не проболтаться милорду и не поддаться на искушение порадовать Гарри рассказом, что через эти чёртовы тринадцать дней «мягкая игрушка» навсегда исчезнет из Малфой-мэнора.

– Интересно, будет Гарри навещать меня в стылых даже летом апартаментах? Придёт ли он хоть раз, чтобы поблагодарить меня за вызволение из плена и спасение от Лорда? Наверное, он же добрый мальчик.

Но вот сердцем чувствую, что разлюбит он меня и позабудет всё, что было между нами. И мне, чтобы не унижаться перед любимым и не выпрашивать крохи тепла, придётся стать и для него, возлюбленного, Сальноволосым Ублюдком. А ещё придётся усилем воли, которой мне не занимать, вырвать любовь к Гарри из сердца и снова бывать в обществе для поиска любовника. Но одно я знаю - даже если моя новая любовь окажется сильнее этой любви к бывшему несчастным юноше, я не забуду её никогда. Слишком уж люблю я Гарри за, прежде всего, стойкость воли, несгибаемость характера и только потом за прекрасные, бездонные глаза.