Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

На собрание набилась вся кафедра и еще пришли с других, так что яблоку негде было упасть. Кого-то погнали за стульями. Поверх голов я разглядел черную, непрерывно двигающуюся макушку Гарьки, он подавал мне знаки, а рядом с ним сидел истуканом Вацек, совсем уже снулый и без цыпы. Моя попытка устроиться у самой двери не увенчалась успехом: там уже успела усесться Хамзеевна, — тогда я, бормоча себе под нос разные слова, проследовал в гущу народа на призывные Гарькины махания — оказывается, он держал для меня место. Повторяя в уме, что лучше плохо сидеть, чем хорошо стоять, я плюхнулся на стул и принялся оглядываться.

Председательствовал Сельсин. Рядом с ним пребывал некий незнакомый тип средних лет и мужественной внешности — не из институтских,

не та морда. Юный толстый секретарь тоже был тут, сидел с краю председательского стола, шевелил какие-то бумаги и даже, как ни странно, не жевал. В дверях была сутолока, а у противоположной стены несколько человек, свесив головы ниже колен и скребя стульями, вразнобой стучали ногами по полу, и слышалось: «Вон, вон поползла!..» — но большинство собравшихся либо молчали, либо тихо шушукались по двое-трое. В общем-то я уже представлял себе, о чем пойдет разговор. Остальные, кажется, тоже. Атмосфера была та еще.

— Ты зачем телефон отключаешь? — спросил Гарька. — Мне обидно, имей в виду. Уже и поговорить не с кем, когда хочется.

— Это ночью-то?

— Врешь, утро было. Ты ведь не спал, ты пожар смотрел. Вот ты мне прямо скажи: можно такое по экрану показывать? Или я чего-то не понимаю?

— А ты не смотри, — посоветовал я. — Страшно, противно — не смотри. Смотри Ксенофонта. А то, тоже мне, соберутся люди: не надо нам, боимся, видеть не хотим, и без того на улицу не выйдешь! Мы-то, мол, выдержим, а вот за других страшно, ломаются люди, не верят никому, в будущее смотрят без оптимизма, так нам бы поменьше этого, тогда по закону обратной связи, глядишь, лучше станет…

Гарька издал змеиный шип.

— Да! — закричал он шепотом. — Боимся! И очень хорошо, что боимся смотреть! Потому что боимся с ума сойти! Ты нам все сразу не показывай, ты нам покажи врага, с которым мы можем справиться, тогда мы начнем что-то делать! Понемногу, понял! И сделаем, будь уверен. Зачем люди придумали лестницу? — чтобы по ступеньке, с одной на другую, шаг за шагом… Вот так и дойдем, если только умники, вроде тебя, не отнимут желание идти…

И этот туда же.

Сельсин встал и призвал к тишине — тотчас в переднем ряду кто-то заперхал и оглушительно раскашлялся, а у двери зашикали на опоздавших. Человек с мужественной внешностью оглядел наши ряды с некоторым недоумением и усмехнулся углом рта.

— Прошу внимания, — сказал Сельсин. — Все собрались? Дионисия Львовича не вижу… Здесь? Да-да, теперь вижу. Итак, я предложил вам собраться здесь главным образом для того, чтобы… — «Чтобы сообщить пренеприятное известие», — мрачно изрек кто-то позади, и над ухом фыркнули. — …чтобы довести до сведения коллектива информацию о некоторых специфических задачах, касающиеся выполнения Государственной Евгенической Программы, — взял Сельсин тоном выше, — сокращенно — ГЕП, прежде всего о новых правах и обязанностях каждого активного члена общества — в особенности об обязанностях, вытекающих из нашей общей ответственности перед будущими поколениями…

Сельсин не устоял на месте и начал ходить взад-вперед. На ходу слова выскакивали из него быстрее. Господи, вдруг подумал я с каким-то обостренным интересом, да он же не хочет говорить, стыдно ему, с великой радостью он залез бы сейчас в самый дальний угол — и молчал бы там, молчал…

— …Предполагалось, что это собрание будет носить сугубо предварительный характер, — говорил Сельсин. — Однако целый ряд обстоятельств последних дней и особенно принятая вчера правительством Государственная Евгеническая Программа с комплексом сопутствующих правовых мер, вступивших в силу, как известно, немедленно, вынуждают нас несколько изменить порядок проведения…

Очевидно, он сам хорошо понимал, насколько изменится порядок проведения. Уже через десять минут на собрании творилось черт знает что и я принимал в этом участие. Сквозь общий гвалт и безобразные выкрики от председательского стола только и доносилось: «…решение временно заморозить ряд конституционных свобод… вынужденная мера, каждый должен осознать

свою ответственность… не меньше четверых детей в каждой семье… государственная помощь многосемейным… первичные организации на местах… вы же взрослые люди…» — и прочие обрывки. Сельсин стал красен и охрип, молодежь на задних рядах хамски улюлюкала, и даже Вацек, очнувшись на несколько секунд от странной своей медитации, перестал совершать туловищем медленные хаотические движения и поднял голову. Человек с мужественной внешностью сидел как сидел, только кривил угол рта. Будто все это его не касалось.

— А теперь позвольте передать слово присутствующему здесь специальному уполномоченному окружной комиссии по реализации ГЕП, — стоически сказал Сельсин и сделал жест в сторону мужественного, — государственному разъяснителю третьего ранга Глебу Ипатьевичу Вустрому. Глеб Ипатьевич, пожалуйста…

Договорить Сельсину все же дали — как я понял, большинство присутствующих интересовалось не столько содержанием вступительной речи, сколько тем, как Сельсин с ней справится. Большинство, по-видимому, было удовлетворено плачевным видом оратора, и когда человек с мужественной внешностью встал и обвел собрание взглядом из-под насупленных бровей, как из амбразуры, было уже сравнительно тихо.

— Как-как? — только и спросил кто-то.

— Вустрый! — объяснили вопрошавшему, и никто даже не прыснул. — Глеб Ипатьевич!

Голова Глеба Ипатьевича медленно провернулась вправо-влево, как перископ изготовившегося к атаке подводного крейсера, выискивающий в неприятельской эскадре достойную цель. Достойные цели, если и присутствовали, то не лезли в глаза. Интересно, чем все это кончится, — отстраненно подумал я, — не сейчас, конечно, сейчас он нас сомнет и раздолбит, а в некотором отдалении? Года, скажем, через три? Вообще хорошо бы подсчитать средний срок действия подобных программ — как раз года три, должно быть? Или уже меньше? И как быть с теми детьми, которые успеют родиться за эти три года во исполнение Государственной Евгенической?.. Четверых на семью, конечно, не будет, но двоих-троих вполне можно ждать. Маленькие такие, под стол ходят, трогательно мурчат, зарываясь щечками в мягкие игрушки, говорить еще не умеют, а им уже с трибуны какая-нибудь морда: извините, мол, ребята, ошибочка вышла, не знаем мы, что с вами делать, не нужны вы, как оказалось, в таком количестве, а виноватых дядей мы наказали и сами, конечно, сознаем свою ответственность, так что вы уж не держите зла, хотя кормить вас нам, прямо скажем, нечем…

— Я не понимаю, почему такая реакция, — медленно начал Глеб Ипатьевич. Голос государственного разъяснителя был глубок и наполнял раскатами все помещение. — Да, правительство приняло ряд мер в соответствии с чрезвычайным положением, имеющимся де-факто. Да, нынешняя чрезвычайная ситуация заведомо требует неотложных и энергичных мер, разве кто-нибудь возражает? Тем не менее я вижу, — и перископ вновь пришел в движение, — определенное противодействие нашим усилиям по спасению человечества — будем наконец называть вещи своими именами — и со стороны кого? Со стороны кого, я хочу спросить? Может быть, люмпенов-дегенератов? Адаптантов, которые, как было установлено на самом высоком уровне, вообще не люди? Или дубоцефалов последнего разбора? Оказывается, нет! Со стороны интеллигенции, на благо которой как лучшей и дееспособнейшей части нашего народа главным образом и направлены принятые меры! Это по меньшей мере странно, чтобы не сказать большего. Человечество как вид давно уже теснимо на всем фронте и неуклонно проигрывает адаптантам, которые вдобавок размножаются куда быстрее, а их самки постоянно беременны. С некоторых пор люди привыкли с преступным небрежением относиться к своей главной социальной миссии: оставить после себя многочисленное и дееспособное потомство. В этих условиях ваши же избранники говорят вам: хватит рассуждать о свободе воли! Хватит, пусть даже это кого-то заденет — общий выигрыш от принятия ГЕП в историческом аспекте перевесит временное ограничение прав человеческой личности!

Поделиться:
Популярные книги

Без шансов

Семенов Павел
2. Пробуждение Системы
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
постапокалипсис
5.00
рейтинг книги
Без шансов

Назад в ссср 6

Дамиров Рафаэль
6. Курсант
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.00
рейтинг книги
Назад в ссср 6

Идеальный мир для Лекаря 13

Сапфир Олег
13. Лекарь
Фантастика:
фэнтези
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 13

Не грози Дубровскому! Том V

Панарин Антон
5. РОС: Не грози Дубровскому!
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Не грози Дубровскому! Том V

Морозная гряда. Первый пояс

Игнатов Михаил Павлович
3. Путь
Фантастика:
фэнтези
7.91
рейтинг книги
Морозная гряда. Первый пояс

Лишняя дочь

Nata Zzika
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.22
рейтинг книги
Лишняя дочь

Не грози Дубровскому! Том II

Панарин Антон
2. РОС: Не грози Дубровскому!
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Не грози Дубровскому! Том II

На границе империй. Том 9. Часть 3

INDIGO
16. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 9. Часть 3

Мастер 2

Чащин Валерий
2. Мастер
Фантастика:
фэнтези
городское фэнтези
попаданцы
технофэнтези
4.50
рейтинг книги
Мастер 2

Его маленькая большая женщина

Резник Юлия
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
8.78
рейтинг книги
Его маленькая большая женщина

Царь поневоле. Том 2

Распопов Дмитрий Викторович
5. Фараон
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Царь поневоле. Том 2

Кодекс Крови. Книга I

Борзых М.
1. РОС: Кодекс Крови
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Крови. Книга I

Второй Карибский кризис 1978

Арх Максим
11. Регрессор в СССР
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.80
рейтинг книги
Второй Карибский кризис 1978

Ведьма

Резник Юлия
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
8.54
рейтинг книги
Ведьма