Мясной рулет. Встречи с животными
Шрифт:
К сожалению, дальнейшие стадии постройки гнезда я пропустил и увидел его уже пустым — должно быть, самка вывела птенцов и улетела. Гнездо напоминало бутылку с узким круглым входным отверстием, прикрытым навесиком, сплетенным из пальмовых волокон. Я попробовал было оторвать гнездо от ветки, но не тут-то было — пришлось ломать всю ветку. Потом я попробовал «взломать» гнездо и заглянуть внутрь. Но пальмовые волокна были так крепко переплетены и запутаны, что понадобилась уйма времени и сил, чтобы их разорвать. Подумать только: птица соорудила эту потрясающую конструкцию без всяких инструментов, при помощи клюва и пары лапок!
Четыре года назад, приехав в Аргентину, я заметил, что в пампе почти все пни или столбы
Как только мне попалось брошенное гнездо, я осторожно разрезал его пополам и рассмотрел, поражаясь искусству строителя. Мокрая глина была замешена вместе со стебельками сена, корешками и шерстинками, что придавало конструкции дополнительную прочность. Стенки гнезда были примерно в полтора дюйма толщиной. Снаружи оно не отделано — не оштукатурено, так сказать, — но изнутри выглажено и отполировано до зеркального блеска. Входом в гнездо служило небольшое отверстие в виде арки, напоминающей церковные врата, а вело оно в узкий коридор, огибавший наружный край гнезда и кончавшийся круглой гнездовой камерой, выстланной мягкими корешками и пухом. Все вместе сильно смахивало на спиральную раковину.
Как я ни старался найти хоть одно гнездо в процессе стройки, обследуя громадные пространства, мне не везло — у всех птиц уже вывелись птенцы. Но все же одно незаконченное гнездо я отыскал. В Аргентине печники встречаются повсеместно и очень напоминают нашу английскую малиновку — так же склоняют набок головку, разглядывая вас блестящими темными глазками. Пара птичек, занятая постройкой гнезда, не обращала на меня ни малейшего внимания при условии, что я не подходил ближе чем на двенадцать футов. Но иногда то одна, то другая пичужка подлетала поближе, внимательно рассматривала меня, склонив головку набок, потом встряхивала крылышками, как будто пожимала плечами, и возвращалась строить гнездо. Как я уже сказал, оно было достроено только до половины и прочно закреплено на столбе изгороди, как на фундаменте; стены и внутренняя стенка коридора уже были выведены на высоту в четыре-пять дюймов. Оставалось только покрыть все строение куполообразной крышей.
Ближайшее место, где можно было набрать влажной глины, находилось примерно в полумиле от гнезда, на берегу неглубокого залива. Птички прыгали у самой воды, суетились, хотя не теряли чувства собственного достоинства, и то и дело пробовали клювом глину. Глина требовалась строго определенной консистенции. Отыскав подходящее местечко, птицы начинали весело прыгать вокруг, собирая мелкие корешки и кусочки травы; казалось, что из битком набитых клювиков вдруг выросли длинные моржовые усы. С грузом этой растительной арматуры птички отправлялись на облюбованное местечко и ухитрялись, не выпуская ее из клюва, с ловкостью цирковых жонглеров набрать еще и порядочное количество глины. Забавными движениями клювов они прессовали полученную массу, и их «моржовые усы» принимали чрезвычайно неряшливый, запущенный вид. Тогда птички с приглушенным, но торжествующим писком летели обратно к гнезду. Лепешку из глины помещали в намеченное место на стенке и до тех пор утаптывали, укладывали и приколачивали ее клювом, пока она не сливалась с готовой стенкой в одно целое. Затем птицы забирались в гнездо и наводили лоск на новый участок, выглаживая его клювами, грудками и даже наружной стороной крыльев, чтобы добиться требуемого зеркального блеска.
Когда осталось доделать только самую верхушку крыши, я принес
Птицу-печника можно назвать мастером-строителем: ведь его гнездо можно разбить только молотком, да еще не с одного удара. Некоторые голуби бросаются в другую крайность: они не имеют ни малейшего понятия о том, что такое приличное гнездо. Четыре-пять прутиков, как попало приткнутых на ветке, кажутся среднему голубю сверхсложным архитектурным сооружением. На эти ненадежные помостики и откладываются яйца — обычно не более двух. Стоит ветру повеять в кроне, как дурацкое гнездышко начинает трястись и качаться — того и гляди, яйца вывалятся на землю. Как голубиной паре удается вырастить хотя бы одного птенчика, до сих пор не пойму.
Я прекрасно знал, что голуби — никудышные, бестолковые строители, но о том, что их гнезда могут оказаться опасными для натуралиста, не догадывался. В Аргентине мне пришлось это испытать на собственном опыте. Я набрел на небольшой лесок на берегу реки в окрестностях Буэнос-Айреса. Все деревья, высотой не больше тридцати футов, были так густо усеяны голубиными гнездами, что образовалась настоящая колония. На каждом дереве было по тридцать, а то и по сорок гнезд. Проходя под деревьями, я видел сквозь небрежно набросанные ветки то толстое брюшко птенца, то поблескивающую скорлупу яиц. Гнезда казались такими непрочными, что мне хотелось идти на цыпочках — как бы ненароком не нарушить своими шагами и без того ненадежное равновесие.
В глубине леска я увидел дерево, отягощенное массой гнезд, но по неизвестной причине покинутое голубями. На самой верхушке дерева заметил кучу веток и листвы: бесспорно, это было чье-то гнездо, и явно не голубиное. Я подумал — а не хозяин ли сего безобразного нагромождения ветвей распугал голубей? Решил влезть на дерево и взглянуть, дома ли хозяин. К несчастью, я осознал свою ошибку, когда взмостился уже достаточно высоко: за малым исключением, во всех гнездах на дереве остались брошенные яйца, и каждое мое движение обрушивало мне на голову целый водопад из голубиных яиц — они разбивались, оставляя на куртке и брюках подтеки желтка и кусочки битой скорлупы.
Я бы к этому в общем притерпелся, если бы не то, что яйца успели основательно протухнуть, и когда я, обливаясь потом, добрался до верхушки, то благоухал, как дубильная мастерская и сточная канава, вместе взятые. Мало того — перенесенные страдания оказались напрасными: обитателя в гнезде не было. Мое восхождение ничего мне не принесло, кроме обильного орошения тухлыми яйцами, отчего я так благоухал, что мне мог позавидовать даже скунс. Я проделал весь трудный путь в обратном направлении, мечтая добраться до земли и закурить наконец сигарету: может быть, она заглушит несусветную вонь. Земля под деревом оказалась густо усеянной битыми яйцами, между которыми кое-где были с несомненным художественным вкусом разбросаны полуразложившиеся трупики голубиных птенцов. Я выскочил на открытое место со всей доступной мне резвостью; облегченно вздохнув, уселся поудобнее и полез в карман за сигаретами. С раскисшей пачки капало содержимое яйца. Пока я карабкался наверх, какое-то шальное яйцо неведомо как закатилось ко мне в карман и разбилось. Пропали мои сигареты! Пришлось идти целых две мили без единой сигареты, вдыхая густую вонь тухлых яиц, а выглядел я так, словно принимал участие в конкурсе на приготовление омлетов и провалился. С тех пор, признаться, я недолюбливаю голубей.