Мясо
Шрифт:
— Чего не на завтраке, Сагамонов? — замполит части старший лейтенант Комар появился прямо из воздуха. Подкрался, как хищник из семейства кошачьих.
— Боюсь к третьему звонку опоздать, — Артур сжал до боли кулаки. Не любил он, когда его заставали врасплох.
— Шутник, — улыбнулся старлей. — С твоей бы выдержкой старшиной на дембель пойти. Если бы мозги мухи не загадили.
— К чему мне выдержка. Для меня гарнизонная губа — что дом родной. Да и зима стоит тёплая. Семь суток пролетят, как семнадцать мгновений весны. Глядишь, ещё и загорелым назад вернусь.
Артур закурил. Затянулся. Нарочито медленно опустил руку с сигаретой.
— Артист, — рот Комара скривился в ухмылке.
— Приходится. Серьёзные здесь в карауле стреляются. Или несвареньем желудка страдают.
Он выпустил дым прямо в лицо офицеру.
— Ммм, хороший запах, — сказал тот, втянув носом воздух. — Небось не «Гуцульские»?
— Не а.
— Ну-ну. С солдатской получки купил?
— Ага, как раз на пачку хватило.
Старлей замолчал. Долго стоял не двигаясь, только глаза его смотрели на Артура из темноты. Потом он сказал:
— Ладно, Сагамонов. Бросай сигарету, пошли в казарму. Разговор есть.
— Вы идите, я догоню. Сигарету жалко. Всё-таки одна двадцатая солдатской получки.
Артур отвернулся.
— Рота, смирно! — услышал он крик дневального за своей спиной.
2
Замполита Артур нашёл у себя в кабинете. Тот сидел за письменным столом и курил сигарету. Перед ним на полированной поверхности лежала тонкая серая папка-скоросшиватель.
— Разрешите войти? — спросил Артур.
— Вошёл уже, — замполит помахал рукой, разгоняя клубы дыма перед своим лицом. Потом затянулся и вдавил окурок в обрезок артиллерийской гильзы.
Артур подошёл к столу. Отодвинул стул. Сел. Достал из кармана пачку «Marlboro», вытащил из неё сигарету и вставил в рот. Взял лежащие на столе спички.
— Сигарету убери, — сказал Комар. — Держи себя в руках. Курить в расположении роты — прерогатива командного состава.
Артур швырнул сигарету на стол.
— Приберите на потом, товарищ старший лейтенант. А то курите дрянь всякую…
Комар молча покачал головой. Взяв со стола папку, раскрыл её.
— Так, что тут у нас, — он потёр рукой подбородок. — Сагамонов Артур Александрович, семьдесят первого года рождения, уроженец города Башмак, холост, образование незаконченное высшее… ммм… мать — завзалом в ресторане «Ереван»… так… тут у нас всё заурядненько, — он перелистнул страницу, — а вот здесь начинаются чудеса. Танковый полк Страхув. Учебная рота. Семь суток ареста и прокурорское предупреждение за нанесение телесных повреждений старшему сержанту Тарасенко… Это что же за повреждения такие?
— Проникающее ножевое в мягкие ткани бедра, — ответил Артур, глядя на склонившегося над документами замполита исподлобья.
— Ууууу, — Комар сделал изумлённое лицо. — За проникающее ножевое семь суток ареста?! Это как это?
— Вы что, эти листы в первый раз видите?!
— Нет, не в первый. Но не устаю удивляться. Это же нонсенс. Посвяти же меня в неведомые мне тонкости военной
— Тарасенко отказался от показаний.
— Чего вдруг?
— Оказалось, он на штык-нож случайно сел. В темноте не увидел.
Комар оторвался от текста и посмотрел на Артура.
— Ты ведь незадолго до инцидента с Тарасенко из госпиталя вернулся, где находился с множественными ушибами и сотрясением мозга, полученными тобой в результате ночного падения с лестницы. Тебе Тарасенко этот, случайно, не помог упасть?
Артур промолчал.
— Ну-ну, — сказал Комар, наморщив переносицу. — Читаем дальше. По окончании учебного подразделения очередного звания не присвоено. Отправлен рядовым в войска. С третьего апреля на авторемонтном заводе. За нарушения воинской дисциплины неоднократно содержался на гарнизонной гауптвахте, где наотрез отказывался работать, а также оскорбил действием ефрейтора Хамракулова, исполняющего обязанности выводного. Оскорбление действием — это пощёчина, что-ли?
— Она самая.
— Прямо вот так вот воину с автоматом и полным боекомплектом влепил леща?!
Артур промолчал.
— И что, тоже с рук сошло?
— Нет, почему же. Десять суток добавили.
— Нууу?!
— Ладно, хватит паясничать, вы же сами приказ подписывали…
— Товарищ старший лейтенант.
— Чего?
— Обращаться, говорю, по форме надо, когда с офицером разговариваешь.
— Ладно, хватит паясничать, товарищ старший лейтенант.
— Держи себя в руках, — повторил старлей. — За воротами тебя уже машина дожидается.
Он снова уткнулся в папку.
— Три месяца назад проходил по делу о хищении воинского имущества. Тааак… Получил прокурорское предупреждение… Ну, Сагамонов! Как это тебе удаётся?! Ты на меня прямо суеверный страх нагоняешь. Может, ты разведчик в высоком чине, поэтому тебя командование бережёт? Даааа, чудесааа! Стащил партию финских электродрелей в кол. три тысячи шт., а ему хоть бы хны! Прокурорское предупреждение!
— Эти дрели разворовывали в течение последних пяти лет. А я просто уснул на посту и пропустил Дудинцева.
— Ладно, — Комар закрыл папку. — Мне-то что. Я-то чудеса люблю. А вот твой бывший командир майор Усков настаивает на пересмотре. Что и логично. Прокурорское предупреждение — это условный срок. Так что, скорее всего, он своего добьётся. И получишь ты свою первую судимость, рядовой Сагамонов, и сделаешь, наконец, свой первый серьёзный шаг по дорожке, протоптанной твоим легендарным папашей.
Артур вздрогнул.
— Не трясись, воин, — ухмыльнулся замполит. — Плохо, когда враг о тебе всё знает. А я не враг. Я — замполит части, твой старший товарищ и духовный наставник. И моя главная задача — это вернуть тебя на правильный путь, если это, конечно, возможно. Задача же командира кадрового батальона охраны майора Ускова, которого ты опозорил в присутствии всего личного состава, — сгноить тебя либо в дисциплинарном батальоне, либо в исправительно-трудовом учреждении. Лично я советую второе. Даже если на более длительный срок.