Мятеж броненосца «Князь Потемкин-Таврический»
Шрифт:
Чтобы хоть как-то оправдать изуверскую расправу над беззащитными офицерами, в советское время придумывалась всевозможная чушь, лишь бы их опорочить. Вот один из образчиков таких «исследований»: «…Н.Ф. Григорьев и Н.Я. Ливенцев были убиты в воде при попытке добраться до миноноски». Дескать, сами и виноваты, нечего было убегать, да еще плыть на миноносец, чтобы дальше пакостить! Разумеется, офицеры прыгали в воду! А что бы вы делали, когда за вами бы гонялся с винторезами Матюшенко со своими дружками?
Из воспоминаний кораблестроителя гарантийного механика А. Харкевича, спрятавшегося в каюте с механиком Заушевичем, Коваленко и лейтенантом Григорьевым: «…Почти у всех
Что касается Харкевича и Коваленко, то им удалось доплыть до артиллерийского щита и, взобравшись на него, ждать решения своей судьбы. Несколько позже оба были сняты шлюпкой с «Потемкина» и доставлены на корабль.
Не все понятно и со смертью лейтенанта Неупокоева. В начале мятежа Неупокоев находился на юте рядом с Гиляровским. По официальной версии и ряду воспоминаний, он был там же убит из винтовки кем-то из выскочивших наверх вооруженных мятежников. К примеру, потемкинец Н. Рыжий вспоминает: «Восстановить порядок пытался только… помощник капитан 2-го ранга Гиляровский и лейтенант Неупокоев, которые и были расстреляны немедленно (не убиты, а именно расстреляны. — В.Ш.),а остальные офицеры были арестованы».
По версии историка Б.И. Гаврилова, старшего артиллерийского офицера лейтенанта Л.К. Неупокоева убили первым из офицеров. Его гибель описана так: «..Ленчик (строевой квартирмейстер. — В.Ш.)отобрал восемь караульных, но не успели они двинуться с места, как раздались выстрелы. Первый выстрел — в воздух — сделал трюмный В. Никишин, а третьим был убит лейтенант Л. Неупокоев». В книге Ю.М. Чернова «Мятежный броненосец» это описано несколько иначе: «Патроны, спрятанные за иконой Николая Угодника, пригодились Василию Никишкину. Он погнался за лейтенантом Неупокоевым, который взвел пистолет, но выстрелить не успел — Никишкин его опередил. Не ясна его роль в начальный период событий на юте».
Однако матрос Г. Полторацкий описывает куда более жуткую смерть этого храброго офицера: «В каземате лейтенант Неупокоев не давал матросам брать винтовки. Его убили прикладами».
Из кают-компании бунтовщики вытащили мичмана Бахтина, которого тут же забили ногами и стульями (!) до полусмерти. Но, на его счастье, рядом не оказалось Матюшенко, а потому, избив мичмана, добивать его матросы все же не стали, а бросили. Мичман Бахтин от удара прикладами по голове «впал в бессознательное состояние». Очнувшись, он спрятался под столом в кают-компании, чтобы не быть выброшенным за борт. Чудом выжил.
Что касается судового священника иеромонаха 65-летнего отца Пармена, то и он едва остался в живых. В момент мятежа старик иеромонах обедал в кают-компании. По собственному его показанию, по сигналу общего сбора он вышел в коридор, где неожиданно какой-то матрос с криком «Бей попа!», нанес ему три удара прикладом «в левую челюсть, в правую руку и подмышку левого бока». Прятался старик в артиллерийском каземате. Матросы обещали отца Пармена расстрелять. Несмотря на угрозы расправы, он в этот же день причащал раненого старшего врача Смирнова и артиллерийского квартирмейстера Вакуленчука.
Не дали матросы убить Матюшенко и мичмана Макарова, доставившего на броненосец злополучное мясо, которого команда любила за доброе отношение и заботу. Не решившись на открытый конфликт, Матюшенко на сей раз отступил.
Из воспоминаний кораблестроителя гарантийного механика А. Харкевича: «Вдруг за кормой произошло движение. Группа матросов бросилась туда и вытащила на палубу мичмана Макарова, пытавшегося вплавь добраться до миноносца. Утихшие было зверские инстинкты проснулись вновь, и жизнь Макарова повисла на волоске. Но в толпе раздались решительные крики: “Довольно крови!” — и Макаров был спасен».
Раненный в начале мятежа на палубе в живот врач Смирнов кое-как добрался до своей каюты и лег на койку. Фельдшер Бринк пытался оказать ему помощь, но его выгнали. Расправиться с врачом пожелал сам «пахан». С юмором профессионального живодера Матюшенко поинтересовался у истекающего кровью: «Ну, что, мясо-то хорошее было? Вот мы тебя сейчас на котлеты и изрубим». По его приказу матросы вытащили стонущего Смирнова на верхнюю палубу и с криком: «Раз, два, три» — выбросили еще живого за борт. После этого пытавшегося плыть Смирнова добили выстрелом в голову. Остальные офицеры и кондукторы были избиты прикладами и ногами, связаны и заперты в кают-компании. Матюшенко и его помощники к этому времени уже просто подустали от кровавых дел и решили передохнуть.
Вот как убивали корабельного врача согласно версии историка И.И. Пономарева: «А где же доктор? — спросил кто-то. Доктор Смирнов в момент восстания скрылся в своей каюте, сделал бритвой надрез на теле и, обмазавшись кровью, притворился тяжелораненым Восставшие выволокли доктора на палубу, на суд народный. Он также был расстрелян».
По другой версии, врача убивали подручные Матюшенко: квартирмейстер Курилов, рулевой Самойленко и матрос второй статьи Фурсаев. Они якобы вытащили тяжелораненого Смирнова наверх. «Мясо хорошее?» — кричали ему. «Нет», — ответил врач. «Что же ты сказал, что хорошее?..» Смирнов не нашел ответа, и мятежники, подняв его на штыки, выбросили в море. Есть другие варианты предсмертного глумления над врачом, но суть их примерно та же.
Есть свидетельства, что инициатором выбросить за борт доктора Смирнова был его непосредственный подчиненный санитар Черницын. Он же лично и выбросил раненого доктора в море. Этот же Черницын, озорства ради, стрелял из винтовки и в офицерские каюты. Смирнов еще живым выброшен за борт во время перехода броненосца от Тендры в Одессу. По некоторым свидетельствам, руки врача были связаны.
Верный матюшенковец Лычев расправу над Смирновым в своих мемуарах описал так: «Суд был краток и единодушен: “За борт подлеца!” — и Смирнов полетел в море. А чтобы ему не пришлось долго плавать, один из матросов пустил ему вслед пулю с напутствием* 'Ты нас заставлял есть червей, теперь сам покорми рыб!”»