Мятеж

Фурманов Дмитрий Андреевич

– У аппарата командующий фронтом Фрунзе, члены реввоенсовета Куйбышев, председатель Турцика Бисеров и председатель ОО фронта. Говорит командующий. Из представленного реввоенсовету фронта материала [ясно], что местными органами власти как военной, так и гражданской были допущены некоторые ошибки. В частности, как это видно из заявления гарнизона, это относится к пребыванию в Верном перебежчиков-офицеров, затем деятельности ОО. Указанные ошибки уже учтены фронтом, и дано распоряжение о переброске офицеров-перебежчиков в Ташкент для дальнейшего направления в Россию; что же касается ОО, то из Ташкента уже больше недели направлен новый начальник ОО - Соколовский. Постольку, поскольку заявления гарнизона касаются различных мероприятий, - должно установить подобного рода недочеты и с ними считаться. Поскольку же вопрос ставится о создании новых органов власти по усмотрению

отдельных частей, реввоенсовет [фронта] считает это абсолютно недопустимым. [В качестве] практических мероприятий, как долженствующих улучшить работу местных органов, так и положение частей, должны быть сделаны, в частности: Первое. Еще раз подтверждается переотправка перебежчиков-офицеров в Ташкент. Второе. Относительно вооружения населения подтверждается приказ фронта, согласно которому должны быть организованы части всеобуча, которые будут нести местную охрану, являясь в то же время резервом полевых частей, а неорганизованного вооружения населения, кому попало и как попало, быть не должно. Третье. Организация Советской власти на местах является очередной задачей туркестанской Советской власти, и этому вопросу посвящены все ближайшие съезды как на местах, так и в центре, в результате которых мы надеемся создать правильный аппарат рабоче-крестьянской власти в Туркестане. Четвертое. Все заявления, касающиеся улучшения работы местных органов власти, должны быть проведены немедленно. Пятое. Помощь лепсинскому населению, разоренному войной, считается первой задачей Советской власти, и этому вопросу должно быть уделено особое внимание, согласно нашим прежним приказам. Что касается ОО и РВТ, то реввоенсовет фронта согласен с военсоветом только в том случае, если оставшиеся части будут влиты в комендантскую команду штадива, с сохранением оружия. Вопрос об органах власти может быть разрешен только на основе сделанных уже нами указаний и должен быть санкционирован центральной властью. Новый орган должен состоять из лиц, знакомых фронту, и в этом случае разрешается военсовету наметить кандидатов из лиц, пользующихся доверием гарнизона, и представить их также на утверждение реввоенсовета фронта. То же самое относится и к обревкому. И в том и в другом случае сохраняется порядок издания приказов и несения ответственности перед всей рабоче-крестьянской массой республики. Вся оперативная работа и все приказы остаются за начдивом, так же как и приказы обревкома - за нынешним председателем. Реввоенсовет усматривает определенную работу лиц, обрадовавшихся возможности нанести удар Советской России и затруднить ее положение в борьбе с польской шляхтой, и требует разъяснить [это] красноармейцам. Я уверен, что чутье рабочего и крестьянина подскажет каждому из них необходимость немедленной ликвидации всего происшедшего на основе данных разъяснений. В частности, подтверждаю мой боевой приказ о переброске некоторых частей в Фергану, где в борьбе с разбойничьим басмачеством изнывают рабочие и крестьяне, ожидая братской помощи из Семиречья. Еще раз подтверждаю необходимость восстановления порядка, причем - в случае исполнения приказа и приступления к работе - не будет никакого преследования, если же приказ не будет выполнен и среди частей найдутся люди, которые способны нанести в спину Советской России удар, то никаких разговоров с ними, как палачами России, не будет. Рабочие России и войска фронта, как представители их, заставят считаться с ней. В ближайшее время я, как командующий фронтом и сам сын Семиречья, выеду в Верный. Реввоенсовет фронта ожидает немедленного ответа на поставленные им требования. Комфронта Фрунзе, член реввоенсовета Куйбышев.

– Говорит Фурманов в присутствии представителей военсовета и крепостного ревсовета. Все переданное вами будет принято к немедленному исполнению. Сейчас вопросы разберем на объединенном заседании военных и гражданских работников, потом объявим всем красноармейцам, находящимся в крепости; о результатах известим вас. По нашему мнению, один из членов реввоенсовета [фронта] должен быть поблизости от аппарата, чтобы самые срочные ответы не замедлялись.

– Дежурство будет, причем можно говорить с товарищем Новицким, как нашим заместителем. Передаю для сведения только что полученное радио из Москвы о взятии нашими войсками Киева и решительном повороте борьбы в нашу сторону, причем озверелая польская шляхта разрушила большую часть города, заводы, электрические станции и даже собор Киево-Печерской лавры. Известно ли вам, далее, что в Персии вспыхнула коммунистическая революция, образовалось в Реште революционное правительство, англичане и купечество покидают [город]. Это обстоятельство особенно

должно обратить наше внимание на афгано-персидскую границу. Здравый смысл и чувство [чести] 3-й дивизии подскажут ей место в рядах славной рабоче-крестьянской армии...

Был, вероятно, и еще какой-то разговор, но здесь лента порвана. Мы после этих переговоров тут же, в штадиве, устроили с крепостниками летучее совещание, обсудили все, что сказал нам Ташкент, и постановили идти в крепость, созвать там общее собрание и из нас одному выступить с обширным докладом как по поводу вчерашнего заседания в штабе Киргизской бригады, так и для разъяснения этого только что из центра полученного распоряжения.

Выбор пал на меня. Дружески напутствовали, заряжали ребята бодростью, энергией, - так провожали, словно чувствовали, как обернется все дело. Пошел еще в крепость Мамелюк, пошел Пацынко; Чеусов и другие с ним уехали раньше; мы - обождав, посовещавшись, выработали линию поведения.

Шегабутдинов остался в штадиве, с Чеусовым в крепость не возвратился и вообще до конца мятежа туда больше не показывался, ни на минуту не оставляя военный совет.

За эти полтора-два часа, что остались нам до поездки на крепостное собрание, мы связались и поговорили с Пишпеком. Ни с каким другим центром по области связи установить мы не могли, - не знали, на кого положиться.

Единственным был - Пишпек. Заведующему там пунктом особотдела Окорову, верному, надежному парню, дали телеграмму:

Военная. Вне всякой очереди. Восточный.

Восставший батальон двадцать седьмого полка, соединившись с другими гарнизонными частями, захватил крепость и пытается провозгласить себя высшей властью. К нам на помощь из Ташкента идет тридцать восьмой броневой отряд и фронтовая рота на грузовиках. Как только они прибудут в Пишпек, дайте мне знать немедленно шифром, а их пока, впредь до особого распоряжения, остановите в Пишпеке. Мандатом на действия вам будет служить эта телеграмма. Примите меры к предупреждению у вас чего-либо подобного. Известите Зиновьева и ряд ближайших работников. No 900.

Уполномоченный РВС Туркфронта Ф у р м а н о в.

Окотов сразу забил тревогу, созвал ответственных работников и прежде всего, ввиду чрезвычайной секретности заседания, дал всем подписать смертную бумагу. Вот она:

ЯВОЧНЫЙ ЛИСТ

Мы, нижеподписавшиеся, присутствовавшие на совершенно секретном заседании 13 июня 1920 г. в 8 ч. вечера, созванном зав. пунктом Особого отдела, сим обязуемся хранить в строжайшей тайне все, что говорится, и все даваемые поручения. За нарушение тайны обрекаем себя на расстрел.

1. Окотов, 2. Борзунов, 3. Шаповалова, 4.

(неразборчиво), 5. Жиманов, 6. (неразборчиво), 7.

Айдарбеков, 8. В. Сопов, 9. Булавин, 10.

Кара-Мурза, 11. Кондурушкин, 12. (неразборчиво),

13. (неразборчиво), 14. Судорчин, 15.

(неразборчиво), 16. Зиновьев.

И тут же избрали орган действия - секретный штаб, о чем составили протокол.

ПРОТОКОЛ No 1

Общего собрания активных работников Пишпекской организации

РКП под председательством Окотова. 13 июня 1920 г.

После доклада Окотова о причинах созыва работников приступлено к избранию секретного штаба, с правом начальнику штаба единоличного разрешения всяких вопросов. В помощь начальнику штаба необходимо избрать помощника и адъютанта.

После прений избраны: Начальник штаба тов. О к о т о в. Помощник начальника К а р а-М у р з а. Адъютант Г о л у б ь.

Заседали поздним вечером, к ночи.

Выработали приказ - наутро его расклеили по городу.

Приводим здесь целиком этот памятный документ:

ПРИКАЗ No 1

14 июня 1920 года

Сим объявляется, что с настоящего момента город Пишпек объявляется на осадном положении.

Вся власть в городе передается в руки штаба в составе нач. штаба тов. Окотова, его помощника Кара-Мурза и адъютанта тов. Голубя. Все распоряжения из области не подлежат исполнению без ведома штаба.

Воспрещаются всякие собрания, митинги, вечера и увеселения впредь до распоряжения.

На все время осадного положения воспрещается колокольный звон и церковные службы.

Выезд из города без пропуска штаба воспрещается под страхом расстрела на месте.

Товарищ Шаповалов назначается командующим всеми вооруженными силами Пишпекского, Нарынского и Пржевальского уездов; все его распоряжения действительны только за подписями начальника штаба или его помощника.

Начальником уездно-городской милиции назначается тов. Снигирев. Начальником гарнизона назначается тов. Жевакин.

Всякая подача и приемка телеграмм без разрешения штаба воспрещается.