Мятеж
Шрифт:
Штаб переживал агонию...
Позднышев у провода. Он сообщает Ташкенту, что представители военсовета арестованы в крепости, что каждую минуту можно ожидать налета мятежников. Ташкент просит к проводу Белова. Подбежал Панфилыч; оттуда говорили:
– Я - Новицкий. Комфронта приказал спросить вас, как дела... У аппарата Куйбышев и товарищ Фрунзе (они, видимо, внезапно подошли.
– Д. Ф.).
– Здравствуйте. Я - Белов. Положение таково: с вашим приказом в крепостной гарнизон пошел в полном составе военный совет дивизии. Сведений от них официально никаких не имели. Получили первое сведение, что конфликт улаживается, потом - что все наши делегаты арестованы, и третье - что крепость, то есть крепостной гарнизон,
– Д. Ф.). Пока больше сообщить не могу. Нам верными остались человек двадцать ответственных работников... Предатели рассыпались по городу. Город оцеплен, из него выбраться трудно. Я постараюсь пробраться навстречу к полку.
– Говорит Фрунзе. Как только выяснится положение в сторону окончательного неповиновения гарнизона, вы должны выбраться из города и направиться в сторону Джаркентско-Копальского тракта, с задачей удержать в наших руках все части, расположенные там. Туда же вы должны дать приказ направиться и вашим ответственным сотрудникам. Захватите с собой телеграфный аппарат и связывайтесь с Семипалатинском с первого возможного пункта. Северной дивизии мною отдан приказ спешно двигаться на Верный. Думаю, что выбраться из него вполне возможно и что это сделать необходимо. Помните, что если сумеете выбраться, то этим, может быть, удастся удержать от выступления остальные части. Пишпекский район беру на себя. Отдайте приказ по всем частям области о неподчинении их распоряжениям самозваного крепостного совета. Прикажите всем частям севера от Верного перейти в подчинение комгруппы семипалатинской, от коего и получать приказания. Частям Пржевальского и Пишпекского уездов перейти непосредственно в мое подчинение. Эти приказания, особенно на север, должны быть отданы во что бы то ни стало. Как только выяснится положение... (Видимо, пропуск.
– Д. Ф.). Имейте в виду, что детальные директивы мы давать вам не можем. Обязательным остается приказание выбраться из Верного и создать военно-гражданский центр в другом пункте области, по вашему выбору. Фрунзе... Там ли Белов?
– Да, здесь. Сделаем все, что сумеем. Постараюсь во что бы то ни стало выбраться из Верного. С вашего разрешения, нельзя ли сделать следующее: пока выясняем - окружат, и выбраться будет безусловно нелегко. В данный момент больше имеется шансов на то, что я выйду из города. Не найдете ли возможным передать командование дивизией, например, облвоенкому Шегабутдинову, а самому выехать из Верного на Копальский тракт?
– Вообще ваш выезд непосредственно к частям дивизии я считаю очень желательным. Передачу командования Шегабутдинову теперь же, пока положение неясно, считаю недопустимой. Может, в крайнем случае командование передать наштадиву, а сами выезжайте, согласно моим прежним приказаниям. Наштадив должен выполнить все ваши распоряжения, вообще же решение вопроса предоставляю вам, сообразуясь с обстановкой. Кто у вас наштадив? Фрунзе.
– Наштадив у меня Янушев. Передавать командование ему нежелательно в том отношении, что - при каком угодно исходе - снова будут провоцировать, что командовать будет неизвестный для них человек, да (к тому же.
– Д. Ф.) офицер. В крайнем случае полагаю сделать так: войска Джаркентского и Пишпекского районов передам вам, непосредственно в ваше распоряжение...
– Войска каких районов? Войска Джаркентского - не может быть?
– Извиняюсь, забита голова: Пржевальского и Пишпекского районов. Остальные части передам в подчинение комбригу девять. Это будет лучший выход.
– Хорошо, но комбриг должен быть подчинен Блажевичу. Кстати, как фамилия комбрига и где его штаб? Фрунзе.
– Фамилия комбрига девять - Скачков, штабриг находится в селении Гавриловке. Все же постараюсь как-нибудь уяснить положение, чтобы своим отъездом не испортить дело. Обо всех изменениях положения, если не будем захвачены, будем извещать регулярно и через короткий промежуток времени. Срок между донесениями полагаю установить час. Больше у меня ничего.
– Если даже положение улучшится, все равно выезжайте на север, сдав командование лицу по вашему выбору. Еще вопрос: какова роль Шегабутдинова? Фрунзе.
– Об этом донесем дополнительно; думаю, что он попал туда по несчастью, и он, по нашему мнению, оказал там большое влияние, сдерживая красноармейцев, как надо, от пьянства и тому подобное. Больше у меня ничего нет, разрешите уйти от аппарата и приступить к выяснению положения. Белов.
– Хорошо, секретное слово вставляйте незаметно, в первых двух фразах один раз, мы будем делать то же самое...
Затем, по-видимому, был обмен примерными секретными фразами. Говорил из Ташкента Куйбышев. И та, и другая сторона поняли условность разговора, взаимно расшифровались. Условились еще раз, что ровно через час Белов уведомит о положении, если только вообще это будет возможно, если их всех не арестуют здесь же, на месте...
Затем сохранился обрывок одного совершенно панического разговора по проводу, но кто вел и когда именно - установить нельзя, нет никаких следов. Кто-то из Верного:
– Позовите к аппарату Новицкого, Куйбышева, Фрунзе, всеобщую власть Ташкента...
– У аппарата остальных нет. Я - Новицкий. Начинайте.
По-видимому, штадив повторил свое требование о "всеобщей власти Ташкента". Новицкий отвечал:
– Отлично. Я понимаю, что нужно к аппарату всю высшую власть. Пока никого нет, вызвали в штаб, а потому ответьте: не желаете ли вы начать предварительный разговор со мной и, кроме того, нужно ли присутствие председателя Турцика... крайкома...
– Да вообще я прошу: позовите к аппарату всю высшую власть...
Тут какая-то заминка. А дальше:
– Какую высшую власть, - спрашивает Новицкий, - военную или гражданскую?
– Ну, да, конечно, военную - зачем нам гражданская. Вот, например, Куйбышева, Новицкого (?
– Д. Ф.). Председателя Турцика, всех сюда надо позвать поскорей - поняли или нет теперь-то?
– Председатель Турцика - гражданская власть, а не военная, - урезонил Новицкий, - вы сами себе противоречите...
Из Верного огрызнулись, и, видимо, еще крепче повторено было требование "позвать всех".
– Так вы понимаете, - тщетно, хотя и разумно, убеждал паникера Новицкий, - что в скором времени все прибыть не могут, а потому предлагаю вам начать разговор...
Неизвестно, состоялся ли этот разговор. На этом ленты оборваны. Кто себя вел так панически - черт его знает! И даже точно неизвестно, в какой момент мятежа велся самый этот разговор. Наиболее подходящим, по критичности для штадива, является как будто именно этот - когда ждали с минуты на минуту налета, когда жгли бумаги особотдела.
А впрочем, неизвестно.
Белов обдумывал положение в связи с тем, что ему вот-вот придется исчезнуть из Верного. Советовался с Янушевым, начальником штадива. Советовался с Позднышевым. А в открытые окна штаба доносился с улиц тревожный гул скакавших отрядов. И вдруг прибежал из крепости Медведич он там все время был около тюрьмы, пока сидели мы - арестованные:
– Освободили всех, повели куда-то на заседание... Надо быть, в ихний совет...
В штадиве радостно все встрепенулись. Блеснула надежда, что минует благополучно. Кинулись снова к телефонной трубке: