Мятеж
Шрифт:
Я кивнул, встал на ноги и отряхнул штаны. Затем всмотрелся в большую палатку, щурясь от лучей заходящего солнца, но полог был по-прежнему закрыт. Рен не появлялась.
— Это штабная палатка Михея, — объяснил Айзек, проследив за моим взглядом. — Без приглашения вход воспрещен.
— Что они там делают?
— Да кто ж их знает. Может, хлопают друг дружку по спинам за то, что так долго оставались мертвыми и теперь круче всех.
— Только не Рен, — сказал я.
— Сто семьдесят восемь? Да они небось перед ней и
Я вздохнул; меня так и подмывало отправиться ей на помощь. Но Рен не нуждалась в моей помощи. Она найдет меня сама, когда сочтет нужным.
Вслед за Айзеком я тоже подошел к костру и взял миску, наполненную чем-то вроде овсянки. Большинство рибутов, стоявших вокруг огня, не скрывали своей радости, хотя попадались и мрачные лица. Праздник кончился, теперь их одолевали усталость и скорбь о погибших товарищах.
Я отыскал в толпе Адди и нашел местечко возле нее. Айзек устроился рядом с нами.
— Адди. Айзек, — представил я их. — Адди помогла Рен освободить остинских рибутов.
— Привет, — кивнула ему Адди, отдавая пустую миску рибуту-сборщику, потом повернулась и быстро окинула меня взглядом. — Молодец, что не помираешь. Я бы взбесилась, если бы ты взял и умер после стольких стараний добыть тебе антидот. — Улыбка чуть тронула края ее губ.
— Я старался как мог, — рассмеялся я. — Спасибо сказать не забыл? За помощь Рен?
— Не благодари, — отмахнулась она. — Я знаю, что такое сидеть на тех препаратах.
Наши взгляды на миг встретились, я кивнул и поспешно уставился в миску. Кроме Рен, только Адди знала, что я, находясь под действием уколов КРВЧ, убил ни в чем не повинного человека. В ее глазах угадывалось сочувствие, а я этого не хотел. Уж не знаю, чего я хотел, но сочувствия я точно не заслуживал.
— Значит, вы каждый раз отстраиваетесь заново? — спросила Адди у Айзека, махнув рукой в сторону лагеря.
Палатки вдоль дорожек справа от меня были уничтожены, и сильный ветер трепал обрывки материи. Многие палатки поменьше, особенно в тылу, уцелели, но примерно пятьдесят разорвало в клочья.
Душевая с туалетами тоже приняли на себя удар. Я уже побывал там и обнаружил на месте мужского отделения огромную воронку, однако водопроводно-канализационная сеть работала.
Правую вышку снесло начисто вместе с небольшим участком забора, однако в целом мы понесли меньший ущерб, чем корпорация. Обломки ее челноков усеивали все поле вокруг лагеря, насколько хватал глаз.
— Ага, наверное, завтра и приступим, — подтвердил Айзек. — Сначала залатаем палатки, какие сможем.
— И правда зачетно, — сказала Адди. — Да вы, ребята, крутые.
— Мы готовились год, — пожал плечами Айзек. — К тому же у нас новые системы слежения. В КРВЧ и знать не знали, что нам известно точное время атаки.
Я хотел спросить, где они взяли оборудование, но услышал шорох, и в следующую секунду рядом со мной уже сидела Рен.
— Все нормально? — спросил я, быстро взглянув на палатку Михея.
— Да. Михею просто хотелось подробностей — как мы сбежали из Розы, как попали в Остин и встретились с повстанцами. — Она посмотрела на меня и весело, и раздраженно. — У него был миллион вопросов.
Я наклонился, убрал с ее лица прядь волос и прижался губами к холодному лбу, нежно проведя ладонью по ее шее. Солнце только начинало садиться, но мне вдруг захотелось найти какую-нибудь палатку и спрятаться в ней вместе с Рен, чтобы вот так, обнявшись, просто пролежать весь вечер.
— Айзек, не подержишь ее пару минут?
Я поднял глаза и увидел девушку, которая протягивала Айзеку круглощекого младенца. Айзек в восторг не пришел, но взял малышку, пристроил на колени и обхватил за животик.
— Что за… — Рен отстранилась от меня и с разинутым ртом уставилась на ребенка. — Неужели эта кроха?..
Я посмотрел на младенца и чуть не задохнулся, когда до меня дошло. На маленьком лице светились ярко-синие глаза рибута.
— Неужели она умерла и перезагрузилась? — спросила Рен.
— Не, она такой родилась, — ответил Айзек, взял ребенка за ручку и помахал ею. — Правда жуть?
— Еще какая, — согласилась Рен и оттолкнула ручонку, как будто боялась, что малышка укусит ее. — И что, все они такие, если рождаются от рибутов?
— Ну да.
— И исцеляться могут? — спросила Адди.
— А как же, — отозвался Айзек. — Они настоящие рибуты.
— Но… насколько я понимаю, без номеров? — спросила Рен.
— Да уж какие тут номера. Мы считаем, что им можно присваивать номер по высшему родительскому, но это в конечном счете не имеет значения.
— Это твоя? — поинтересовался я, стараясь не выдать ужаса. Конечно, малыши — это сплошное очарование, но Айзек был маловат для отцовства.
— Да ты что! Нет, конечно, — состроил гримасу он. — Я просто держу! — Оглядевшись, он протянул ребенка Рен. — Побудь с ней минутку. Мне надо в туалет.
— Что? Нет! — отшатнулась она.
— Одну минуту! Я сейчас вернусь. — Айзек сунул ей младенца и вскочил.
Рен отвела руку с ребенком подальше и нахмурилась. Кроха не оценила этого жеста и моментально расплакалась.
— На-ка, — сказала мне Рен. — Возьми этого маленького мутанта.
Смеясь, я так и сделал. Прежде мне никогда не приходилось держать младенца, — во всяком случае, я такого не помнил. Мой братишка Дэвид родился, когда мне было четыре, но вряд ли родители разрешали мне брать его на руки. Очевидно, я взял не так, потому что ребенок продолжал орать. Я посмотрел на Рен.