Мятеж
Шрифт:
— Идите прямо от ворот, на втором перекрестке поверните налево, а там и «Кружевной платок». За ним — постоялый двор «В закромах». Хорошая постель и еда, только вывеску сдувает ветром уже раз в четвертый, — стражник усмехнулся и почесал затылок, чувствуя неловкость под пристальным взглядом глаз Оники. — Двойные резные двери всегда открыты. Не ошибетесь.
— Благодарю и хорошего вам дня, — Оника ступила в черту города, и голос Этварка окружил ее со всех сторон. Смеющийся, бранящийся, предлагающий приобрести лучшие гребешки для волос, и следить за своими бездельниками, прежде чем попрекать чужих детей.
Фьорд с Мелиссой с нескрываемым
По вымощенным улочкам брели улыбчивые горожане с корзинками и в ярких косынках, непременно купленных в «Кружевном платке», а под широким деревом, затеняющим весь первый перекресток, шумела детвора, пытаясь достать запутавшегося в ветвях бумажного крылана. Худенький мальчик дергал за веревку, его друзья бросали в змея шлепанцами, а один, самый отважный, старался вскарабкаться по стволу.
Оника провела рукой по голове, будто бы приглаживая волосы, и послушный ветер подхватил крылана и аккуратно высвободил из западни на радость детворы.
— Здесь так много жизни, — глаза Фьорда хаотично бегали, желая оставить в памяти каждый камушек.
— Ты впечатлен? — Оника разглядывала горожанку, стоящую у маленькой лавки торговца сладостями. Не дожидаясь ответа юноши, девушка подошла к торговцу и, не задумываясь, потратила четыре крылана на три леденца в форме спящего кота, четыре сдобных булочки с начинкой и десяток пряников. Вернувшись к спутникам со свертком сладостей, Оника вручила им по леденцу и принялась за свой. — Мне нравится это место. Куда веселее, чем моя родная деревня.
«А ведь я могла вырасти среди этой суеты», — думала Оника, поворачивая на указанном стражей перекрестке. На очередном прилавке стоял большой стеклянный котел с компотом, крупные капли которого неспешно парили в воздухе, управляемые совсем молодой девушкой с печатью Проклятого на лбу. Ребятня бросала в коробочку монеты и, заливаясь смехом, ловила ртом опускающиеся вниз капли.
— Это…, это унизительно, — Фьорд скривился.
— Что? Приносить радость детям? Это же развлечение. По-моему, она вполне довольна происходящим, — Оника пожала плечами, откусывая голову сладкому с кислинкой коту. — Со своей одержимостью ты можешь прожить короткую и полную горестей жизнь. Убери эту кислую мину с лица, и поменьше говори об унижении магов. Этварк — рассадник церковников, кто бы что ни говорил. Перестань глазеть на все подряд и посмотри на что-то одно.
Нехотя Фьорд обвел взглядом улицу и заметил одного мужчину с гербом Церкви на наплече, подпирающего стену дома и следящего за девушкой с компотом. Еще один такой же через пару секунд скрылся из виду, свернув в проулок.
— А вот и «Закрома», — Оника остановилась перед толстым и сытым зданием с круглыми окнами и покатой крышей. Изнутри доносился говор горожан пришедших отметить скорый конец дня.
Троица вошла в хорошо освещенное помещение, убранство которого было скромным, но уютным. На сиденьях лежали протертые коврики, на стене сразу напротив входа висел собор. Художник не пожалел краски на витражи и белизну стен.
— Приветствую усталых путников «В закромах»! Я знаю каждого своего посетителя, но вы, непременно, прекраснейшая чужестранка, будете лучшей из всех! А ваши спутники: гордый юноша в расцвете молодости и благоухающий цветок, только начавший раскрывать миру свою красоту! — тучный мужичок с вплетенным в бороду синими лентами и размашистыми бровями стоял за стойкой, выглядывая из-за толстой учетной книги. В его руке сверкало рыжее перо, коим он рассекал воздух.
— Буду рада, если вас не огорчит размер моего кошелька, — Оника, широко улыбнувшись, подошла ближе. Хозяин двора наметанным глазом определил, что девушка из богатой семьи, и не дал смятению при виде ее невзрачных спутников, взять над собой вверх. — У вас найдется свободная комната?
— Четыре крылатых за ночь, и комната ваша, — мужичок посмотрел на Онику из-под маленьких круглых очков.
— По рукам, — Оника оплатила ночлег и помахала в воздухе длинным ключом Фьорду.
— Наверх по лестнице, налево по коридору, правая крайняя дверь у окна — ваша, — хозяин елейно улыбнулся и внес запись в гроссбух.
Оника передала ключ Фьорду и уступила тому дорогу. За указанной дверью их ждала чистая комната с тумбочкой и кроватью. У стены лежали два матраса, сложенных стопкой. Единственное окно выходило на улицу, упираясь стеклами в ветви тощего деревца.
— Разве ты не собиралась заняться своими делами, как только мы доберемся до Этварка? — Фьорд следил за девушкой, разглядывающей мир за окном.
— А я и занимаюсь. Это вы ходите за мной как привязанные. Но я не против. Пока вы ищете своего человека, можете оставаться здесь. У вас все равно нет денег на другое жилье, — Оника отошла от окна, оставив на подоконнике сверток с купленными сладостями. — Советовала бы вам осмотреться и разузнать, что да как в городе. Вдруг повезет, и ваш Дэрк окажется всем известным политическим деятелем.
Спускаясь вниз, она услышала поднявшийся на улице гул. Фьорд с Мелиссой последовали следом, понимая, что их спутница чувствует себя на новом месте куда увереннее, чем они.
— Что случилось? — спросила Оника у хозяина постоялого двора, с сосредоточенным видом листающего гроссбух.
— Вы про этот гам? Настоятельница церкви сегодня держит речь. Почти каждый вечер она дает наставления горожанам. Жаль, у меня не так много свободного времени, чтобы посещать собрания. Собор стоит на главной площади. Идите за толпой и она приведет вас.
— Ты уверен, что это хорошая идея? — Мелисса поймала Фьорда за рукав, когда тот вышел из дома вслед за Оникой. — Там должны быть десятки церковников.
— А мы будем вести себя тихо.
Со всех концов города стекались жители, заполняя большую круглую площадь, окруженную богатыми зданиями. Наиболее выдающимся был собор, набросивший на черепичные плечи шаль из закатных лучей. Две угловые башни возносили к небу горящее в их ладонях пламя, а открытые центральные двери готовы были проглотить весь город целиком. Перед собором стоял помост с тонкой и твердой, словно высеченной из камня фигурой. За спиной Настоятельницы, чуть поодаль, замер почетный караул. Церковники в полном облачении стояли и перед помостом, готовые в любой момент преградить путь охваченной возбуждением толпе. Сквозь ближние ряды нельзя было протиснуться, и троица замерла среди задних, только подошедших горожан. Несмотря на поселившийся на площади ропот, голос Настоятельницы, звонкий и острый, добирался даже до зевак, сидящих на лавочках под домами.