Мятежная королева
Шрифт:
Брови Джарена сошлись на переносице.
– Звучит не очень надежно.
– Так и есть, – согласилась Кива. – Но заключенных обычно можно не опасаться. Как я уже говорила, они и без того слишком устают.
– А надзиратели? – спросил внимательный Джарен.
Кива отвернулась, ее рука отозвалась болью на воспоминания.
– Они устают меньше.
Когда Кива снова повернулась к Джарену, челюсти у него были крепко стиснуты.
– Они когда-нибудь… тебя…
– Еще один вопрос, который лучше никогда не задавать, – решительно перебила его Кива. Она ни на секунду не забывала, что буквально в нескольких шагах от них застыла тихая Наари.
Джарен, похоже, сначала собирался
– Что еще мне стоит знать?
Кива посмотрела ему прямо в глаза.
– Много всего, но запомни только одно. В Залиндове можно полагаться только на себя.
И с этими словами Кива развернулась на пятках и направилась обратно в лазарет. С наставничеством покончено.
Глава шестая
– Я слышал, один из новых заключенных выжил, – произнес смотритель Рук, потягивая янтарный напиток из хрустального стакана. Гордый, высокий, он стоял у окна на вершине южной стены и смотрел вниз на тюремные территории. У большинства надзирателей были собственные комнаты в казармах, однако смотритель жил выше всех. И наблюдал, всегда внимательно наблюдал. – А его спутники?
Кива, неподвижно сидевшая в приемной смотрителя, покачала головой. С тех пор, как она оставила Наари и Джарена у дверей тюремного корпуса, не прошло и часа.
– Оба мертвы.
– Хм… – промычал Рук и помешал напиток в стакане.
У него была темная кожа, коротко стриженные волосы и небольшая бородка. Внешне он мало чем отличался от других дородных надзирателей, если бы не чувствовавшаяся в нем властность и не вертикальный шрам на правом глазу, похожий на перерезанный алмаз. Довершала образ черная кожаная форма с начищенными до блеска сапогами.
– Выживший был весь в крови. Раны серьезные?
Аккуратно, чертовски аккуратно, чтобы не выдать ничего лишнего, Кива ответила:
– Со временем выздоровеет.
Смотритель Рук улыбнулся, и в уголках его темных глаз показались морщинки.
– Хорошо. Это хорошо.
Еще один трудоспособный мужчина. Больше смотрителя ничего не интересовало. Какая разница, что Залиндов трещит по швам даже несмотря на высокую смертность.
За десять лет, которые Кива провела в тюрьме, она уяснила: смотритель не злой человек, он просто прагматичный и хладнокровный. А еще он держал в руках власть – невероятную власть, бок о бок с которой всегда шла тяжелая ноша ответственности. Он заведовал Залиндовом и, соответственно, отвечал не перед одним королевством, а перед восемью, ведь все они ссылали приговоренных граждан под его надзор. И все же, пусть смотрителю и приходилось подчиняться приказам правителей восьми государств, в остальном тюрьма со всеми заключенными и надзирателями была полностью в его распоряжении. Как и что он делал, никого не касалось.
Кива не питала к смотрителю Руку любви. Она хранила ему верность лишь для того, чтобы выжить, только и всего. И все же Кива знала, что и она, и другие заключенные способны на гораздо худшее. У Рука имелись хоть какие-то моральные принципы, или хотя бы их подобие. Кива не хотела даже представлять, что бы случилось, встань во главе Залиндова Мясник, Кость или еще какой-нибудь жестокий надзиратель. От тюрьмы бы не осталось ничего, кроме крови да пепла.
– Есть еще что рассказать, Кива?
Смотритель внимательно наблюдал за ней. Кива знала, что он умен. Как по ней, так даже слишком. Он жил и работал среди худших из людей, и давным-давно научился видеть их насквозь. Научился видеть насквозь нее.
– Заключенные недовольны, – ответила Кива. – Но вы и
Вздохнув, Рук глотнул еще напитка.
– В это время года всегда приходится туго. Они страдают от голода. Холода. Усталости. Я мало что могу с этим поделать.
Кива бы не согласилась, но промолчала. Смотритель мог дать заключенным пайки побольше, теплую одежду и одеяла, сократить время работы. Но узникам не положено наслаждаться жизнью. Они здесь не на каникулах. Их посадили в Залиндов, чтобы они работали, а потом умерли.
– А что насчет мятежников? – спросил Рук.
Кива заерзала под его пристальным взглядом.
– Во главе мятежников все еще стоит Креста? – намекнул он.
Облизнув губы, Кива медленно кивнула и проговорила:
– Насколько мне известно.
Рук прищурился и повторил:
– Насколько тебе известно?
Кива заставила себя взглянуть ему в глаза.
– Я мятежникам не нравлюсь. Особенно Кресте. – И Кива не могла их винить. Хоть и вопреки своему желанию, но она была доносчиком Рука и сполна заработала их презрение. – Они не извещают меня о смене лидеров. И о своих планах тоже.
Никогда прежде Кива не проявляла подобную твердость, но после многолетних встреч с Руком она чувствовала себя с ним гораздо спокойнее, чем с любым из надзирателей. У нее была на то причина, пусть даже Кива и знала, что верность еще не гарантирует безопасность.
Смотритель потер висок.
– Кива, ты знаешь: я тебя уважаю. Можно сказать, ты мне дорога. Ты множество раз доказывала, что не лишена способностей лекаря, и долгой службой заслужила мое уважение. И поэтому я должен тебя предупредить.
Кива собралась с духом.
– Скоро мне потребуется от тебя больше информации, – продолжал Рук. – Тюремные мятежники начинают доставлять массу проблем. Я могу только предполагать, связана ли их активность с тем, что мятежная армия снаружи с каждым днем разрастается и подступает все ближе. Эта их «королева» ведет их на погибель. Глупцы, – Рук покачал головой, словно ему было их жаль.
Сердце Кивы заколотилось чаще. Каждый раз, слыша новости о внешнем мире, она до боли хотела еще. Последние десять лет до Кивы лишь урывками доносились вести о том, что происходит за стенами Залиндова. Когда Кива только-только приехала в тюрьму, мятежники были не более чем бродягами, одержимыми поиском давно потерянной королевы, которая якобы, как они перешептывались, являлась законной наследницей престола. И если королевская стража ловила кого-то на столь изменнических заявлениях, ничем хорошим это не заканчивалось. Уже в тюрьме Кива слышала, что королева перестала скрываться и встала во главе мятежа, и жаждала она лишь одного: мести. Не справедливости, не возможности обсудить, действительно ли корона принадлежит ей. Нет, Мятежная королева хотела отомстить за все, чего ее лишили. За все, что она потеряла. За королевство и власть, которые должны были принадлежать ей с рождения.
Из тех крупиц информации, что дошли до Кивы за последние пять лет, Мятежная королева начинала медленно, очень медленно брать верх.
Рук считал их глупцами. Кива не разделяла его мнение.
– В них есть силы, искра, которая разгорается все больше, – смотритель продолжал говорить о заключенных в тюрьме мятежниках. – Может, пока она еще совсем маленькая, но даже малейшая искра способна дать начало пожару. Я хочу этого избежать. Ради них же самих.
Кива содрогнулась, поймав его взгляд. Мятежников в Залиндове мигом лишат жизней, если Рук или надзиратели хотя бы заподозрят их в заговоре. Неважно, что они задумают – побег, бунт, или же просто будут набирать людей. Если они проявят себя хоть как-нибудь – как угодно – их судьбы предрешены.