Мятежная леди
Шрифт:
— Нет, мы поговорим прямо сейчас, — взвилась Фиона. — Вы сами сказали, что я была храброй, когда бросилась между злобной собакой, моей матерью с малышом. Значит, храбрость стала глупостью?
— О какой собаке вы тут все время говорите? — воскликнул сэр Энтони.
— Ни о какой, — отрезал Керкхилл. — Как я уже сказал, миледи, мы поговорим об этом позже.
— Но почему бы не объяснить сейчас? — спросила Нэн. — Мне кажется, Фи права. Готова спорить, Дикон, что ты просто не желаешь ответить на ее вопрос, потому что…
— Нет, он не станет объяснять, и я знаю почему! — запальчиво воскликнула Фиона. — Потому что он, как все Джардины помыкает людьми и хочет управлять их жизнью. Клянусь, он просто сочиняет правила на ходу. Поэтому никогда не знаешь заранее. Каждый шаг может оказаться неверным. Как мне это надоело!
Она встала.
— Сядьте, — кратко приказал Керкхилл. — Вы замолчите, обе, и будете спокойно ужинать, не то…
— Я не хочу ужинать, — сказала Фиона. — Забирайте мой ужин себе! — Схватив свою тарелку, она вывалила ее содержимое перед Керкхиллом. — А теперь, с вашего позволения…
Она не успела договорить, потому что Керкхилл вскочил и сжал ее запястье. Она попыталась вырваться, и тогда он легко подхватил ее на руки и понес во внутренние покои, захлопнув за собою дверь ногой.
Глава 10
Видит Бог, он терпел достаточно. Как же она его разозлила! Нужно объяснить леди Фионе, что придерживаться подобной тактики неблагоразумно и даже опасно. Дверь за ним захлопнулась, и Керкхилл со своей ношей направился к креслу возле камина.
Он сел, и Фиона оказалась у него на коленях.
Керкхилл поднял правую руку…
— Нет! Не надо! Умоляю, сэр, не надо!
Он хотел всего-навсего отвесить ей пару шлепков, чтобы слушала его внимательнее. И в мыслях не было сделать ей больно. Но откуда этот панический страх в ее голосе?
Керкхилл был в недоумении. Похоже, ей действительно страшно. Очень страшно. Более того, Фиона дрожала как осиновый лист и чуть не рыдала.
Нэн частенько подпускала слезу, чтобы избежать наказания. Однако то, что творилось с Фионой, не шло ни в какое сравнение.
— Успокойтесь, — сказал он, обнимая ее за талию. Его злость моментально прошла. — Возьмите себя в руки и расскажите, в чем дело.
Около минуты Фиона сидела неподвижно, почти не дыша, пока до него не дошло, что он все еще держит ее за руку. Он разжал ладонь, и Фиона соскользнула с его колен. Села на пол и посмотрела на него снизу вверх. Ее лицо было бледно.
— Помилуйте, что, по-вашему, я собирался сделать? — спросил Керкхилл.
— Вы сами знаете что.
— Да, знаю. Шлепнуть вас разок-другой по спине, поделом ведь! Надо же преподать вам урок манер.
Кровь снова прилила к ее щекам. Фиона быстро опустила глаза, но Керкхилл успел заметить предательский блеск слез. Он нагнулся к ней, желая коснуться плеча, погладить по щеке. Ему хотелось привлечь ее к себе, сказать — в который раз, — что не надо его бояться. Но разве это допустимо? Хватит того, что в порыве гнева он унес Фиону в свои покои.
Единственное, что он мог сделать, чтобы избежать скандала, — так это продолжать начатый разговор со всей серьезностью. В конце концов, он ее попечитель и должен вести себя подобающим образом. Принимая во внимание ее возраст, задача начинала казаться Керкхиллу чертовски неприятной.
— Встаньте с пола, — приказал он.
Фиона медленно поднялась. Вид у нее был потерянный. Потом вдруг она выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза в столь свойственной ей манере:
— Если вы не собираетесь меня избивать, сэр, тогда позвольте пожелать вам спокойной ночи.
С этими словами она повернулась, чтобы уйти. Керкхилл намеренно дождался, пока она подойдет к двери, и остановил ее словами:
— Подождите. Мне нужно еще кое-что вам сказать.
Фиона остановилась. Было заметно, как она напряглась, но и Керкхилл укрепился в своем решении.
Фиона стояла не дыша. Громкий стук собственного сердца мешал ей думать. Она не понимала, почему себя так ведет, и тем более ей непонятным было поведение Керкхилла. Однако она не собиралась ему доверять; ничуть не больше, чем любому другому мужчине в подобной ситуации.
Она заслужила наказания, и куда более сурового, чем несколько шлепков. Так сказал бы отец, а уж Уилл и подавно не раздумывал бы ни секунды. В самом деле, опрокинь она тарелку с едой на поднос старого Джардина, он бы велел ее высечь. Не то чтобы у нее была подобная привычка до сегодняшнего дня. Разумеется, она себе такого никогда не позволяла.
Керкхилл намеревался поступить так же, как и любой мужчина на его месте по отношению к капризному ребенку. Так он сказал, и Фиона поверила, что лишь ухудшило положение. Сама мысль показалась ей унизительной — как и все, что видела она от Джардинов.
— Вернитесь и сядьте, — по-прежнему холодно велел Керкхилл.
Фиона медлила.
— Я жду, и мое терпение небезгранично.
Проглотив застрявший в горле ком, она обернулась:
Керкхилл уже стоял за спиной.
— Если честно, сэр, — поспешно начала Фиона, — не знаю, что меня заставило…
— Сядьте и радуйтесь, что еще можете сидеть с удобством. — Он отошел и указал ей на табурет, а сам встал возле большого стола.
— Если собираетесь меня бранить, я лучше выслушаю это стоя.
— Садитесь, — повторил Керкхилл. — Вы еще не вполне оправились, да и я вовсе не собираюсь вас бранить.
— Что ж, хорошо. Нэн сказала…
— Мы не станем впутывать сюда Нэн. Садитесь.
Фиона села.
Керкхилл продолжил:
— Ведь вам семнадцать, верно?
— Да, вы сами знаете.