Мятежная весна
Шрифт:
– Моя семья погибла.
Она произнесла эти слова ровным голосом, без особого чувства, но Йонас все равно содрогнулся.
– Люди короля Гая явились в мою деревню и позвали всех работать на дороге, которую он начал строить. Мы ответили «нет», и они уехали, а потом вернулись и спалили всю деревню дотла. Поубивали почти всех, кто пытался бежать. Остальных обратили в рабство и увезли в лагерь на дороге. Насколько мне известно, я одна и спаслась.
Дорога короля Гая! Та, о которой он объявил в своей речи на прошлой неделе!
– Когда это произошло? – спросил
– Две недели назад. С тех пор я почти не спала. Бродила туда и сюда, пыталась кого-нибудь разыскать. Большинство пелсийцев просто приемлют судьбу. Предначертанное. Как подумаю, аж тошнит! А здешние, оранийцы, они так легко позволяют себя обмануть, им хочется думать, что король Гай вовсе не так уж плох, как о нем говорят. Как же все они ошибаются! Что ж, зато теперь я отыскала вас и буду помогать освобождать наших земляков.
Йонас с трудом проглотил застрявший в горле комок. Ноги быстро уносили их все дальше от переулка и лежавших там мертвецов.
– Я скорблю о твоей потере…
– Не надо скорбеть. Теперь я здесь, и я готова биться против Кровавого короля. Я хочу, чтобы он страдал. Хочу, чтобы с его головы скатилась корона, которую он так ценит. Чтобы он умер в муках и с воплями, глядя, как кругом горит весь его мир. Вот чего я хочу!
– Мы все этого хотим, – сказал Йонас. – Мои повстанцы готовы к настоящему делу, мы…
– Твои повстанцы? – резко переспросила Лисандра. – Так ты, значит, главарь?
– В нашем отряде – да.
– А зовут тебя как?
– Йонас Агеллон.
У нее округлились глаза.
– Ого! А я о тебе слышала. Каждый пелсиец знает твое имя!
Еще бы. Убийство Томаса, давшее повод королю Гаю призвать наивных пелсийцев под свои знамена в войне против Ораноса, прославило имена обоих братьев Агеллонов по всей стране. Йонас невольно коснулся узорчатой рукояти кинжала, хранимого на случай, если однажды представится возможность отнять жизнь у государя Эрона Лагариса.
Лисандра повернулась к Брайону:
– А ты кто такой?
– Брайон Раденос. – Он с готовностью заулыбался.
Лисандра нахмурилась:
– О тебе я что-то не слышала…
Его улыбка погасла.
– Когда-нибудь я тоже прославлюсь.
– Не сомневаюсь, – сказала она и вновь обратилась к Йонасу: – Чем твои бунтари в ближайшее время намерены заниматься?
Он покосился за угол, в переулок, который они собирались миновать, но там, по счастью, не было никакой засады.
– Пока мы собираем людей со всей Пелсии и Ораноса. Нас уже почти пятьдесят. И мы мутим воду где только можем, чтобы король знал: мы существуем и нас следует опасаться. Ну а здесь, в Ораносе, мы пытаемся убедить жителей, что король – лжец и не стоит так легко покупаться на его обещания.
– А на самого короля ваш отряд покамест не покушался?
– Нет пока.
Йонаса продолжало преследовать видение трех отрубленных голов, поднятых на длинные пики. Вот и теперь живот сразу скрутило. Йонас рад был предпринять все от него зависевшее, чтобы победить короля, но вот мысль о потерях… О том, что его приказ пошлет кого-то на муки и смерть…
Это
– Соскребая фрески и вербуя сторонников, короля Гая не свалишь, – сказала Лисандра. Наконец-то замедлив шаги, она задумчиво пожевала нижнюю губу. – Он порабощает наш народ и гонит людей на строительство своей дороги. Повсюду в Пелсии наших братьев и сестер принуждают трудиться на него, а за попытку сопротивления – убивают.
– Об этом мне слышать не доводилось, – проговорил Йонас. От мысли о подобных зверствах у него красная пелена вставала перед глазами. – Король в своей речи рассуждал об Имперской дороге, которая якобы свяжет всю Митику и объединит три народа в один. И оранийцы принимают это, точно домашние коты, которым показали блюдце со сливками…
– У оранийцев мозгов нет, – бросила Лисандра и в который раз огляделась. Они стояли на обочине оживленной улицы, в стороне от толпы. В полусотне шагов шумел фруктовый рынок. – Они, наверно, заслуживают, чтобы король ими правил такой. Они – но не пелсийцы… А что еще он говорил в своей речи?
– Объявил о помолвке между принцем Магнусом и принцессой Клейоной.
Брови девушки поползли вверх.
– Похоже, золотая принцесса готова отдаться врагу, лишь бы продолжать нежиться в роскоши и изобилии.
– Это не так, – тихо ответил Йонас.
– Ты о чем?
– Принцесса вовсе не отдается врагу. Эта помолвка не была… не могла быть заключена по ее доброй воле. Семейство Дамора всю ее жизнь разрушило! Отца убили, трон отняли…
– А ее саму пригласили к себе, предложив золотой кров над головой и слуг, чтобы завтрак в постельку подавали.
– Все не так.
– Можешь говорить что угодно, – кивнула Лисандра, – только от этого ничего не меняется. Ладно, мне, собственно, начихать на принцессу Клейону, я о нашем народе думаю. О моем брате… О жителях нашей деревни и о других пелсийцах, которых в рабство угнали. Нам необходимо немедленно напасть на дорогу! Если вправду хочешь показать королю, что с нами надо считаться, вот тебе способ по-настоящему заявить о себе! Освободим рабов, разнесем все, что там успели построить…
– Мы? – переспросил Йонас.
– Да, мы. – У нее раскраснелись щеки от возбуждения.
– Будь так добра, Лисандра, позволь нам с Брайоном перекинуться словечком наедине… – И Йонас кивнул в сторону рыночных лотков, где красовались сложенные горками фрукты. – Встретимся вон там, хорошо?
Но от Лисандры оказалось не больно-то просто отделаться.
– Так вы возьмете меня с собой в лагерь мятежников?
Йонас некоторое время молчал. Просто изучающе смотрел на эту дикую кошку, спасшую им жизнь и, кстати, показавшую недюжинное мастерство в обращении с луком и стрелами. Подмывало отослать ее прочь, пока не дошло до беды, – уже было ясно как день, что с этой Лисандрой хлопот не оберешься. Искушение было велико… но Йонас не мог так поступить. Ему были очень нужны пламенные бунтари – и какая разница, кто они такие?