Мятежная весна
Шрифт:
– Я могу говорить лишь за себя, но лично я только рад приветствовать нового правителя на троне Ораноса. Я слышал о той замечательной речи, что он произнес на прошлой неделе. Он обещает нашему народу нечто удивительное. Строительство новой дороги, помолвка его сына с принцессой Клейоной… Через месяц королевская свадьба, мы очень взволнованы!
– И ты веришь, что это будет достойный брак?
Его собеседник задумался.
– Да, я так думаю, – ответил он затем. – И если хотите знать мое мнение, принцессе надо каждый день богиню благодарить за
Ничто особо не изменилось… Может, так оно и было – для тех, кто проводил свои дни в неге и роскоши… засунув, грубо говоря, голову в задницу. Йонас и Брайон прибыли в город еще вчера и уже со многими успели переговорить. Люди в основном отвечали примерно так же, как этот недоумок в шелках. В прежние времена оранийцам жилось очень неплохо, и они надеялись: надо только слушаться короля Гая, и все будет как раньше.
– А ты знаешь, что в Ораносе набирает силу повстанческое движение? – спросил Брайон.
– Повстанческое? – Юноша свел брови. – Нет, бунтовщики тут никому не нужны.
– Я же не спрашивал, нужны они кому или нет. Просто спросил, слышал ли ты о них?
– Ну… Вроде есть какие-то разрозненные шайки… Оранийские и пелсийские. Они сеют смуту, грабят и жгут…
Грабят и жгут? Йонас и Брайон заинтересованно переглянулись. Если верить подобным слухам, внятной цели у бунтовщиков не было. Между тем цель была. Все, что предпринимал Йонас, будь то погром, похищение еды или оружия, служило укреплению его мятежного отряда, чтобы в нужный момент поднять настоящее восстание против короля.
А еще он уделял немало внимания привлечению к себе новых бойцов.
Собственно, это и было главной причиной, побудившей его приехать в Ястребиную Бровь. Крупнейший город Ораноса, до которого от столицы полдня езды, был ключевой позицией, где Йонас хотел обеспечить себе самую многочисленную поддержку. Не далее как нынче утром он убедил прекрасную деву из здешних встать под его знамена и ждать дальнейших указаний. Что же касается поджогов и ограблений, о которых говорил светловолосый, они, скорее всего, были делом рук другой шайки. Возможно, даже оранийской. Что ж, добрый знак! Похоже, не все тут были такими бесполезными хлюпиками!
А юноша продолжал:
– Еще я слышал, что всех пойманных смутьянов немедленно предают смерти. Кто после этого, будучи в здравом уме, решит к ним присоединиться? – И тут в его бегающем взгляде появилась тревога: не иначе, сообразил, с кем разговаривает. – Я… это… я, простите, спешу. Всего доброго, желаю приятно провести время…
– Да уж мы постараемся, – сказал Йонас уже ему в спину. Юноша улепетывал без оглядки. – Приложим все усилия.
– Не наш человек, – пробормотал Брайон.
– Может, когда-нибудь он к нам и
– Кстати, от него пахло цитрусами и жасмином. От кого может пахнуть цитрусами и жасмином?
– Да уж точно не от тебя, – рассмеялся Йонас. – Слушай, когда мы с тобой последний раз…
И замолк на полуслове, заметив фреску на боковой стене дома. С нее смотрело мужественно-красивое лицо короля Гая, а пониже был выложен мозаикой лимерийский девиз: «Сила, Вера и Мудрость». И еще слово – более крупными буквами: «Вместе».
– А у него получается, – проворчал Йонас. – Негодяй их всех ведет на веревочке! Заманивает красивыми словами и сладкими посулами – они и развесили уши. И не понимают, что он их всех по малейшему капризу к ногтю прижмет!
– Эй, ты куда? – запоздало окликнул Брайон, но Йонас уже устремился через дорогу прямо к разрисованной стене. Было похоже, что художник едва-едва закончил работу: штукатурка еще не просохла. Йонас принялся соскребать ее, пластами сдирая податливые места и кроша те, что успели подсохнуть.
– Йонас, пойдем отсюда! – предостерег Брайон.
– Я не дам ему победить! Нужно всем показать, какой это лжец!
Его пальцы уже начали кровоточить.
– И покажем. Йонас, мы уже показали! Мы все изменим! – Брайон нервно оглядывался через плечо. Кругом уже собирался народ: зеваки наблюдали за осквернением королевского портрета. – Вспомни об оранийских мятежниках, которым на той неделе головы отрубили!
Йонас перестал крушить стену. На месте королевского лица зияла бесформенная дыра. Хоть убрал со стены эту самодовольную рожу, и то радость. Вот бы еще в реальной жизни это проделать!
– Ну да, помню…
– Так вот, мы же не хотим к ним немедленно присоединиться? А раз так, давай-ка сделаем ноги!
Йонас, спохватившись, глянул направо. На них с мечами наголо уже надвигалось несколько стражников.
– А ну стоять! – заорал один из них. – Именем короля – стойте!
В общем, мысль об отступлении выглядела очень даже разумной.
– Ваш новый король вам лжет! – крикнул Йонас успевшим столпиться зевакам, и они с Брайоном во все лопатки рванули прочь.
Он успел отметить в людском скопище девушку с длинными темными волосами и любопытным взглядом ореховых глаз и крикнул еще, обращаясь именно к ней:
– Кровавый король еще заплатит за свои преступления против Пелсии! Выбирайте, люди, с кем вы – с обманщиком и тираном или со мной и моими повстанцами!
Если сегодня он сможет заставить хоть одного человека задуматься и сделать выбор, значит день был прожит не зря.
Удирая от повисших на хвосте стражников, Йонас и Брайон мчались мощеными улицами, кидались в узкие переулки, уворачивались от повозок и конных экипажей зажиточных горожан. При каждой резкой смене направления Йонас надеялся, что уж теперь-то они наконец избавились от погони… но нет. Отделаться от стражников оказалось не так-то легко.