Мятежник
Шрифт:
– Что в нем?
– спросил Траслоу.
– Ничего особенного. Главным образом всякая машинерия. И немного свинцовых белил, - пожал плечами охранник.
– Я всё равно взгляну, - заявил Траслоу, - так что вы оба спускайтесь, ребята, - он говорил очень спокойно и даже засунул свой опустошенный револьвер за пояс, когда те двое спустились на камни железнодорожного полотна.
– Поднимите руки. Выше, - приказал Траслоу, а потом кивнул Старбаку.
– Обыщи их. Ищи оружие.
– Я оставил свое внутри, - произнес охранник.
– Обыщи их, парень, - настаивал Траслоу.
Старбака смущала необходимость стоять так близко, что он мог вдохнуть страх толстяка. Тот носил дешевые позолоченные часы на цепочке с кучей побрякушек, тянувшейся через живот.
– Возьмите часы, сэр, - сказал он, когда рука Старбака провела по цепочке, - давайте, сэр, возьмите их, сэр, пожалуйста.
Старбак оставил в покое часы. На шее охранника дико бился пульс, пока Старбак опустошал его карманы. Там была фляжка, портсигар, два носовых платка, коробка с трутом, горсть монет и книга.
– Никакого оружия, - объявил Старбак, когда закончил с обоими охранниками.
Траслоу кивнул.
– Там, откуда вы приехали, ребята, есть солдаты?
Мужчины помедлили, будто собираясь соврать, но потом охранник кивнул.
– Целая прорва милях в десяти отсюда. Может, сотня солдат верхом из Огайо. Говорят, они поджидают мятежников, - он сделал паузу и нахмурился.
– Вы мятежники?
– Просто обычные грабители поездов, - сказал Траслоу и замолчал, чтобы выпустить на свои ботинки струю табака.
– А теперь отправляйтесь обратно к этим солдатам, ребята.
– Пешком?
– в ужасе спросил толстяк.
– Пешком, - подтвердил Траслоу, - и не оглядывайтесь, или мы начнем стрелять. Идите между рельсами, и медленно, просто продолжайте идти. Я буду пристально за вами наблюдать. Отправляйтесь!
Те двое отправились в путь. Траслоу подождал, пока они окажутся за пределами слышимости и снова сплюнул.
– Звучит так, будто кто-то знал, что мы придем.
– Я никому не рассказывал, - выступил Старбак в свою защиту.
– Я и не говорил, что это ты проболтался, даже и не думал. Черт, полковник трепался про этот рейд целые дни напролет! Просто удивительно, что нас не поджидает половина армии Соединенных Штатов.
Траслоу взобрался в служебный вагон и исчез внутри.
– Кстати, - продолжал он, - ты в курсе, что есть люди, которые считают тебя шпионом. Просто потому, что ты янки.
– Кто так говорит?
– Да всякие люди. Ничего такого, что должно тебя беспокоить. Им просто больше не о чем трепаться, вот они и гадают, какого чёрта янки делает в виргинском полку. Хочешь кофе, здесь есть на плите? Теплый. Не горячий, но теплый.
– Нет, - Старбака оскорбило, что его верность была поставлена под сомнение.
Траслоу снова появился на задней площадке вагона с брошенным охранником пистолетом и жестяной кружкой с кофе. Он убедился, что оружие заряжено, и осушил кружку, перед тем как спрыгнуть на пути.
– Хорошо. Теперь пойдем обыщем пассажирские вагоны.
– Не лучше ли нам уйти?
– предложил Старбак.
– Уйти?- нахмурился Траслоу.
– С какого это дьявола нам вдруг уходить? Мы только что остановили этот чертов поезд.
– Полковник хочет, чтобы мы ушли. Он готов взорвать мост.
– Полковник может подождать, - заявил Траслоу, махнув в сторону пассажирских вагонов.
– Начнем с последнего. Если какой-нибудь ублюдок решит создать нам проблемы, пристрели его. Если какая-нибудь женщина или ребенок начнут кричать, врежь им по-быстрому.
Пассажиры - как наседки. Если позволишь им суетиться, они поднимут дьявольский шум, но напугай их как следует, и они будут вести себя тихо и мирно. И не бери ничего крупного, нам придется ехать быстро. Деньги, украшения, часы, вот что нам нужно.
Старбак застыл.
– Вы не будете грабить пассажиров!
– он и самом деле был шокирован при мысли об этом. Одно дело - остановить поезд как грабитель, с точки зрения охваченных ужасом пассажиров, но совсем другое - нарушить шестую заповедь.
Самую сильную трепку Старбак всегда получал в качестве наказания за воровство. Когда ему было четыре, он набрал миндаля из банки на кухне, а двумя годами спустя взял игрушечный деревянный кораблик из сундука с игрушками старшего брата, и оба раза преподобный Элиял высек его до крови в качестве возмездия.
С того дня и до того, как Доминик убедила его украсть деньги майора Трейбелла, воровство вызывало ужас у Старбака, и последствия его помощи Доминик лишь подкрепили выученный в детстве урок, что воровство - это чудовищное преступление, за которое Господь наверняка покарает.
– Вы не должны воровать, - сказал он Траслоу.
– Не должны.
– Ты что, ожидаешь, что я куплю у них их пожитки?
– насмешливо поинтересовался Траслоу.
– А теперь пошли, не отставай.
– Я не буду помогать в воровстве!
– настаивал Старбак. Он и так слишком часто грешил в последние недели. Впал в грех похоти, пил спиртное, заключал пари, не чтил отца и мать и не соблюдал день отдыха Господа, но вором он не станет.
Он помог Доминик в краже лишь потому, что она убедила его, что эти деньги принадлежат ей, но не станет помогать Траслоу грабить невинных пассажиров. Многие грехи выглядели неявными и их трудно было избежать, но воровство было абсолютным грехом, который невозможно было отрицать, и Старбак не будет рисковать ступить на скользкую дорожку в ад, добавив этот проступок к своему и без того прискорбно длинному списку неправедных деяний.
Траслоу внезапно рассмеялся.
– Всё время забываю, что ты священник. Или наполовину свящкнник, - он бросил Старбаку связку ключей.
– Один из них от товарного вагона. Залезь внутрь и обыщи его. Тебе не придется ничего красть, - произнес он с сарказмом, - но можешь поискать военное снаряжение, и если заметишь что-нибудь, что стоит украсть, можешь сообщить об этом мне. И возьми вот это, - Траслоу вытащил свой огромный обоюдоострый нож из ножен и бросил его Старбаку.