Мятежник
Шрифт:
– Поехали!
И он повел своих людей прочь от железнодорожной насыпи.
Огонь в ущелье, должно быть, уже разгорелся, потому что густой дым покрывал решетку моста, хотя пороховой заряд еще не взорвался.
– Поехали!
– торопил их Фалконер, а позади него лошади поскальзывались, с трудом пробираясь по глинистому склону, пока, наконец, поезд не скрыла листва, и когда сквозь листья и ветки просвистело несколько случайных пуль, они не задели ни одного солдата Легиона.
Фалконер остановился на перекрестке и обернулся, чтобы посмотреть на атакованный поезд. Огонь распространился из товарного вагона и тендера на остальные вагоны, и бывшие пассажиры поезда, мокрые и несчастные, теперь карабкались по влажному склону, чтобы избежать опасности.
Длинные пассажирские вагоны выполняли роль дымовой трубы, по которой яростно гудело пламя, пока с треском не лопнули оконные стекла, и через них в дождь вырвался огненный поток.
Поезд представлял собой горящие обломки - паровоз сошел с рельсов, а вагоны разрушились, но мост, который был целью налета, по-прежнему стоял.
Пороховой заряд не сдетонировал от запала, возможно, потому, что порох намок, а пламя, которое, как предполагалось, высушит порох и взорвет его, если не сработает запал, теперь, похоже, потухло из-за намокших дров и под принесенным ветром дождем.
– Если бы ты выполнил мои приказы, - резко выбранил Старбака полковник, - осталось бы время, чтобы установить заряды заново.
– Я, сэр?
– Старбак был поражен несправедливостью этих обвинений.
Капитан Хинтон был в той же степени удивлен словами полковника.
– Я же сказал вам, Фалконер, это моя вина.
– Я отдал приказ не вам, Хинтон. Я отдал его Старбаку, и он не был выполнен, - Фалконер говорил резко и с холодной яростью, потом развернул коня и вонзил в него шпоры. Лошадь заржала и резко скакнула вперед.
– Проклятый янки, - тихо произнес сержант Медликотт и последовал за Фалконером.
– Забудь их, Нат, - сказал Хинтон.
– Это была не твоя вина. Я замолвлю о тебе словечко полковнику.
Старбак до сих пор не мог поверить, что его обвинили в неудаче атаки. Он просто онемел, потрясенный несправедливостью полковника.
Внизу, на путях, не сознавая, что группа налетчиков до сих пор находится где-то над ними, некоторые из пассажиров поезда стояли на краю неповрежденного моста, а другие начали растаскивать баррикаду с искореженных рельсов. Огонь в ущелье, похоже, полностью погас.
– Он привык, что все ему подчиняются, - Траслоу подвел лошадь к Старбаку.
– Думает, что может купить всё, что пожелает, и самое лучшее, прямо сразу.
– Но я ничего плохого не сделал!
– Тебе и не нужно было. Он хочет кого-нибудь обвинить. И посчитал, что если свалит всё на тебя, то ты ничего ему не сделаешь. Вот почему он выбрал тебя. Он ведь не мог свалить всё на меня, правда?
Траслоу пришпорил коня.
Старбак обернулся и посмотрел на ущелье. Мост не был поврежден, и кавалерийский налет, который должен был стать славной победой, которая положит начало триумфальному крестовому походу Легиона, превратился в мутный и вымокший под дождем фарс. И обвинили в этом Старбака.
– Черт побери, - выругался он вслух, бросая вызов своему Богу, а потом развернулся и последовал за Траслоу на юг.
– Тут действительно об этом?
– Бельведер Дилейни держал в руках выпуск "Вестника Уилинга" четырехдневной давности, привезенный в Ричмонд из Харперс-Ферри. Хотя "Вестник" и был виргинской газетой, он поддерживал северян.
– Что?
– Итан Ридли был расстроен и мало интересовался тем, что могли написать газеты.
– В прошлую среду грабители остановили пассажирский поезд, направляющийся на восток, один человек ранен, паровоз сошел с рельсов, - Дилейни кратко пересказывал заметку по мере того, как бегло ее просматривал.
– Четыре вагона сильно обгорели, товарный вагон и пассажиры ограблены, рельсы повреждены, их заменили на следующий день, - он уставился на Ридли через свои полукруглые очки для чтения в золотой оправе.
– Ты же не думаешь, что это может быть тем самым великим триумфом Легиона Фалконера, а?
– Не похоже, что это Фалконер. А теперь послушай, Бев.
– Нет, это ты послушай, - сводные браться находились в квартире Дилейни на Грейс-стрит. Окна гостиной с бархатными шторами выходили на грациозный шпиль собора Святого Павла, а позади него виднелось элегантное белое здание Капитолия, где теперь заседало временное правительство Конфедерации.
– Это ты послушай, потому что я собираюсь прочесть тебе лучшую часть, - произнес Дилейни, преувеличивая удовольствие.
– "По их омерзительному поведению можно было бы решить, что бандиты, остановившие в среду поезд, были просто странствующими ворами, но воры не пытаются разрушить железнодорожные мосты, и эта жалкая попытка убедила власти, что злодеи являлись агентами южан, а не просто преступниками, хотя мы не беремся сказать, как их можно отличить". Ну разве не прелесть, Итан? "Всему миру теперь отлично известны манеры южан, потому что вся храбрость мятежников заключается в грабеже женщин, напуганных детях и в презренном провале попытки разрушить мост Анакансетт, который хотя и был слегка подпален, но смог пропускать грузы уже на следующий день". Слегка подпален! Ну разве это не весело, Итан?
– Нет, черт возьми, нет!
– А я считаю, что чрезвычайно весело. Давай-ка поглядим, смелое преследование кавалерией Огайо, задержанное дождями и вышедшими из берегов ручьями. Мерзавцы благополучно ушли, так что очевидно, преследование не было уж настолько смелым. Считают, что налетчики отступили на восток, в долину Шенандоа. "Наши братья на востоке Виргинии, которые так любят хвастаться своей великой цивилизацией, похоже, послали этих людей в качестве эмиссаров этого преувеличенного превосходства. Если это было лучшее, на что они способны, то мы надеемся увидеть их воинское мастерство, будучи полностью уверенными, что национальный кризис долго не продлится и что славный Союз воссоединится в течение каких-нибудь нескольких недель". О, великолепно!
Дилейни снял очки для чтения и улыбнулся Ридли.
– Не очень-то впечатляющее описание, если это был твой будущий тесть. Один подпаленный мост? Ему стоило бы сделать что-нибудь получше!
– Бога ради, Бев!
– взмолился Ридли.
Дилейни торжественно сложил газету, а потом положил ее на полку из розового дерева рядом с своим креслом, где лежали другие газеты и журналы.
Уют его гостиной придавали кожаные кресла, большой круглый полированный стол, книжные полки у каждой стены, гипсовые бюсты великих уроженцев Виргинии и большое зеркало над камином в позолоченной раме с держащимися за руки херувимами и летящими ангелами.