Мятежник
Шрифт:
Некоторое предметы из драгоценной коллекции фарфора Дилейни стояли на каминной полке, другие - среди книг в кожаных обложках. Дилейни снова заставил брата ждать, пока полировал полукруглые очки и тщательно укладывал их в футляр с бархатной подкладкой.
– Что, черт возьми, - наконец спросил он, - ты собираешься делать с проклятой девчонкой?
– Хочу, чтобы ты мне помог, - жалко промямлил Ридли.
– С какой это стати? Девчонка - одна из твоих шлюх, а не моих. Она искала тебя, а не меня. Она носит твоего ребенка, а не моего, и месть ее отца угрожает твоей жизни, а уж точно не моей, мне и правда нужно продолжать?
Дилейни встал, подошел к камину и взял одну из сигарет, обернутых в желтую бумагу, которые ему привозили из Франции, и которые сейчас, как он полагал, станут на вес золота.
Он прикурил от горящего уголька из камина. Поразительно, что в это время года понадобилось зажигать камин, но дожди с грозами, пришедшие с востока, принесли с собой не по сезону холодные ветра.
– И вообще, что я могу сделать?
– продолжал он беззаботно.
– Ты уже пытался от нее откупиться, и ничего не вышло. Очевидно, тебе следует заплатить ей больше.
– Она просто вернется, - сказал Ридли.
– И будет возвращаться снова и снова.
– Так чего конкретно она хочет?
– Дилейни знал, что ему придется помочь сводному брату, по крайней мере, если он хочет продолжать наживаться на поставках Легиону Фалконера, но ему хотелось еще немного помучить Итана, перед тем, как согласиться найти решение проблемы, возникшей из-за неожиданного появления в городе Салли Траслоу.
– Она хочет, чтобы я нашел ей где-нибудь место, чтобы поселиться. И ожидает, что я за это заплачу, а потом буду давать ей денег каждый месяц. И конечно, я должен содержать ее бастарда. Хрень Господня!
– злобно ругнулся Ридли, вспоминая все эти непомерные требования Салли.
– Бастарда не только ее, но и твоего, - безжалостно заметил Дилейни.
– Кстати, моего племянника! Или племянницу. Думаю, я предпочел бы племянницу, Итан. Это будет сводная племянница, как думаешь? Может, я могу стать ее сводным крестным отцом?
– Не будь таким бесполезным, черт побери, - сказал Ридли, бросив сердитый взгляд через окно на залитый дождем город. Грейс-стрит была почти пуста. Лишь один экипаж громыхал в сторону площади Капитолия и два негра укрылись на крыльце методистской церкви.
– У миссис Ричардсон есть кто-нибудь, кто умеет избавляться от детей?
– обернулся Ридли. Миссис Ричардсон возглавляла бордель, куда его сводный брат вложил значительную сумму денег.
Дилейни деликатно пожал плечами, что могло означать практически что угодно.
– Кстати, - продолжал Ридли, - Салли хочет сохранить бастарда и говорит, что если я не помогу, она расскажет обо мне Вашингтону Фалконеру. И своему отцу расскажет. Ты знаешь, что он со мной сделает?
– Не думаю, что устроит совместную молитву, - хихикнул Дилейни.
– Почему бы тебе не отправить эту неудобную девчонку на предприятие Тредегара и там оставить на отвалах?
Металлургический завод Тредегара у реки Джеймс был самым мерзким, темным и мрачным местом в Ричмонде, и происходившие в его дьявольских уголках трагедии не слишком тщательно расследовались. Мужчины гибли в драках, шлюх в переулках резали ножами, а мертвых или умирающих детей бросали в грязные канавы. Это был кусочек ада в центре Ричмонда.
– Я не убийца, - угрюмо заметил Ридли, хотя, по правде говоря, подумывал о подобном чрезвычайном, но спасительно жестоком действии, но слишком боялся Салли Траслоу, которая, как он подозревал, прятала где-то среди своих пожитков оружие. Она пришла к нему три дня назад, появившись в квартире Бельведера Дилейни вечером.
Дилейни находился в Уильямсберге, заверяя завещание, и Ридли был в квартире один, когда Салли позвонила в дверь. Он услышал какую-то суету у парадной двери и спустился вниз, обнаружив Джорджа, домашнего раба своего брата, спорящим с мокрой, грязной и злой Салли.
Она протолкнулась мимо Джорджа, который со свойственной ему почтительной вежливостью пытался не пустить ее в дом.
– Скажи этому ниггеру, чтобы убрал от меня лапы, - крикнула она Ридли.
– Всё в порядке, Джордж. Это моя кузина, - произнес Ридли, а потом отдал распоряжения, чтобы грязную лошадь Салли отвели на конюшню, а саму Салли проводили наверх, в гостиную его брата.
– Какого дьявола ты здесь делаешь?
– спросил он в ужасе.
– Приехала к тебе, - провозгласила она, - ты ведь сам приглашал.
С ее оборванной одежды на лежащий перед мраморным камином прекрасный персидский ковер Дилейни капала вода.
За окнами завывали ветер с дождем, но в этой теплой и комфортабельной комнате, защищенной плотными бархатными шторами с оборками и кисточками, спокойно горел огонь, а пламя свечей почти не дрожало.
Салли оглядывалась, стоя на ковре, восхищаясь книгами, мебелью и кожаными креслами. Ее поразило, как пламя свечей отражается в графинах, золоченых рамах и драгоценных европейских фарфоровых фигурках на каминной полке.
– Как мило, Итан. Не знала, что у тебя есть брат.
Ридли подошел к шкафчику, открыл серебряный портсигар и вытащил оттуда одну из тех сигар, что его сводный брат держал для посетителей. Ему нужно было закурить, чтобы прийти в себя.
– Я думал, ты вышла замуж?
– Я возьму одну из этих сигар, - заявила Салли.
Он зажег сигару и протянул ее ей, а потом взял вторую для себя.
– Ты носишь обручальное кольцо, - сказал он, - значит, ты замужем. Почему бы тебе не вернуться к мужу?
Она сознательно проигнорировала этот вопрос и поднесла палец с кольцом к свету.
– Это кольцо принадлежало моей маме, а ей досталось от ее мамы. Папа хотел оставить его себе, но я заставила его отдать кольцо мне. Мама всегда хотело, чтобы оно было у меня.
– Дай-ка посмотреть, - Ридли взял ее за палец и ощутил дрожь, как и всегда, когда дотрагивался до Салли. Он гадал, по какой случайности кости, кожа, губы и глаза сложились в такую потрясающую красоту в этом сквернословящем ребенке холмов с дурным характером.