Мятежники Звёздного острова

Овсянников Дмитрий

«Драка!» – радостно завопили на другом конце зала. В следующие минуты все, кто был в таверне, вскочили с мест. Ужин обернулся побоищем.

Прав был Алонсо – недовольство уже давно заразило всех, прав был дон Карлос – не у него одного чесались руки. Половина посетителей таверны мгновенно нашла себе противников из числа другой половины, с улицы вбежало еще с полдюжины махос, проходивших мимо. В орущем хаосе среди бьющейся посуды, летящих кувырком табуретов, опрокинутых столов и катающихся по полу тел кабальеро фехтовал на кинжалах с предводителем махос. Тот

на удивление ловко управлялся со своей неуклюжей чинкуэдой. Рыцарю, десять лет проведшему в битвах, стоило немалого труда уклоняться от его частых размашистых ударов. К тому же бандит намотал плащ на левую руку и защищался им на манер щита, норовя ослепить противника, захлестнув ему голову.

В тот миг, когда дон Карлос сумел поймать уколом правое плечо своего врага и клинок даги упруго вздрогнул, упершись в кость, в дверном проеме засверкали шлемы альгвазилов. Что-то тяжелое обрушилось на затылок кабальеро, и таверна «Пять пальцев» со всеми, кто решил в тот вечер сжать кулаки, перевернулась перед его глазами и рухнула в темноту.

Глава 3

Жизнь наперекор

– Карамба! – Дон Карлос разомкнул веки. Светлее от этого почти не сделалось – полумрак едва разгонял огонек какого-то огарка.

– Тише, тише, сеньор. – Пабло присел рядом, поднес ко рту кабальеро плошку с водой. Тот, привстав, поднял руку, взял посудину и одним духом влил в себя жидкость. Затем повел по сторонам тяжелым взглядом в поисках добавки. Старого солдата не удивил вид дворянина, хлещущего простую воду, – «Пламя Юга», с вечера разгоревшееся в нутре у человека, за ночь поднимается до самого горла. А заливать пламя лучше водой, будь ты хоть трижды благородным сеньором.

– Карамба! – повторил дон Карлос.

Вторую плошку он выпил наполовину, остаток вылил себе на голову. Струйки, бегущие по лицу, не уняли тупой боли, но дали понять, что человек все еще на земле. Значит, блаженные владения Отца Небесного по-прежнему не спешат принимать его. На макушке идальго нащупал внушительных размеров шишку.

– Где мы? – спросил рыцарь.

– В городской тюрьме, – угрюмо ответил Пабло. – Тут и ночевали.

– Чем обязаны их гостеприимству?

– Не помнишь?

– Признаюсь, не все!

– Да ты ничего не пропустил. – Пабло выгреб из волос застрявшую солому. – Ты упал, а в таверну ввалилось столько альгвазилов, словно вся местная стража заявилась. И принялись хватать всех подряд. Нас с тобой волокли вшестером. Вот мы и здесь.

Усевшись, идальго оглядел камеру – тесную, едва вместившую двоих заключенных, с кое-как укрытым соломой полом. Тусклый свет масляной лампы не доставал до окна – неровной серой щели, рассеченной черными тенями. С вбитых в шершавый камень колец свисали ржавые кандалы – узников не стали заковывать. Не сочли нужным.

– Как долго?

– Я, сеньор, потерял счет времени. Тут глухо, как в ведре, и в чертово окно видно не больше! Небо за окном мне по душе, но железные прутья поперек него – это уже лишнее, клянусь Отцом Небесным! Судить будут утром?

– Как соберутся – так будут. У суда могут найтись дела поважнее, тогда и неделю гостить можно.

– Ихос де путас! [2] Как будто есть в этом толк! – Пабло сердито хлопнул рукой по стене. – Пожрать бы чего.

– За это не тревожься, – усмехнулся дон Карлос. – Кормить будут как дворян.

– Вкусно? – весело удивился Вальехо.

– Дорого! – подкрутил усы кабальеро. – В тюрьмах королевства плату за еду вычитают из кармана заключенных. А цены у них изрядные.

2

Грязное испанское ругательство. – Здесь и далее прим. авт.

Старый пикинер вопросительно уставился на своего товарища.

– Знаю по себе, – кивнул тот. – Ведь не ради забавы я десять лет назад отправился на Дальние земли.

– Ну так расскажи, – попросил Вальехо. – Тебе нечего стыдиться – мне плевать на прошлое человека, который трудится, пьет и дружит со мной в настоящем.

– Успею. – Дон Карлос снова потянулся к плошке с водой, но, передумав, приложился сразу к кувшину. – Когда тебя схватили, ты дрался с альгвазилами?

– Не успел бы, – мотнул головой Пабло. – Бросился к тебе, а попал в объятья к ним – к четверым зараз. А к чему тебе?

– Скажешь на суде, что не дрался. Я возьму всю вину на себя.

– Это еще зачем?

– Простолюдина за драку выпорют, за поножовщину могут и повесить. Лучше им думать, что ты в драке не замешан. Я же дворянин, мне за драку не сделают вообще ничего. Даже судить меня может лишь дворянский суд. Его нет в этом негодном городке. Не станут они утруждаться ради подобных пустяков.

Пабло лишь покачал головой в ответ – было видно, что он сомневается.

– Так и скажем, – повторил дон Карлос. – Мне опасаться нечего. Я ничей. А у тебя семья.

Ход времени – большая загадка. Стоит лишь подумать, что времени мало, как оно разгоняется до невероятной скорости и истекает быстрее, чем вода успевает уйти в песок. Но если не знать, сколько его… Казалось, небо за окном даже не думает становиться светлее.

– Позволь спросить, сеньор, – нарушил Пабло затянувшееся молчание. – Как ты умудряешься так жить?

– Как? – не понял дон Карлос.

– Одиноко. Быть ничьим.

– А что такого? Сколько существ на белом свете живут именно так!

– Но не люди же! Люди живут ради чего-то или кого-то.

– Скорее бы к судье! – с невеселым смехом воскликнул дон Карлос. – Его вынужденное любопытство не сравнится с твоим праздным! Я, право, не вижу, как одиночество может мешать иметь цель в жизни.

– Ну я это… Я видел много людей, – виновато произнес Пабло. – Ты не похож ни на кого из них. Сеньоры и вояки гоняются за властью и славой, купцы – за богатством, люди попроще держатся за жизнь – для них это семья и какой-никакой достаток… Все ради чего-то.