Мятежный лорд
Шрифт:
– Вы думали о Наполеоне? – неожиданно Джордж прервал рассказ Хобхауса. – Великая фигура – и такой крах!
– Безусловно. Любая тирания, любая попытка установить безусловную, не имеющую границ власть обречены. Так вот, далее наш путь лежал в Экс-ла-Шапель [11] . Дорога не изменилась, мой друг, с прошлой нашей поездки по этим местам – Англия, родная Англия вокруг!
Поняв, что на философские беседы о Наполеоне Джона сейчас не вытянешь, Байрон уселся поудобнее, приготовившись много пить и слушать вполуха. «Представляло, какая у них
11
Экс-ла-Шапель – французское название города Ахена, расположенного в то время на территории Пруссии, недалеко от границы с Нидерландами.
Далее Хобхаус, не отступая ни на шаг от маршрута поездки, продолжил перечисление мест, которые они посетили с братом и сестрами. В Экс-ла-Шапели главными достопримечательностями стали собор, могила Карла Великого и мраморный трон, на котором короновали тридцать шесть императоров. Джордж помнил замечательную историю города, и часть речи Джона послушал чуть внимательнее. Но, когда тот перешел к жалобам на здоровье, которое никак не желало улучшаться в поездке, снова начал думать о своем…
– …почти не сплю, и память стала совсем плохая, – донеслось до его ушей. – Рассеянный стал. Ночью не сплю или сплю крайне плохо.
– Что говорят врачи?
– У них одно лечение: кровь пустить, пиявки, слабительное. Сами знаете, дорогой Джордж. Помните вашего доктора, Полидори? Его страсть к кровопусканию, должно быть, подтолкнула больную фантазию несчастного. «Вампир» имеет грандиозный успех. Доктор умер, приняв яд. Интересная история, не находите? – Хобхаус не любил Полидори и, несмотря на плохую память, о враче Байрона помнил в подробностях.
– Он умер, Джон, оставьте его в покое. Что до вампиров, то я верю в их существование, равно как и в существование других потусторонних сил. Эх, нет здесь Трелони! Он бы сейчас рассказал историю из своих морских приключений, уверяю вас. Вот уж кто, если бы взялся за перо, превзошел бы Полидори во стократ! – Джордж усмехнулся. – Вам ночью никто не видится? Может, вам не дают спать привидения вашего имения?
– Ой, не шутите, мой друг! Когда у вас пропадет сон, вам будет не до смеха. Короче говоря, – Хобхаус покряхтел, – позвольте, мой друг, я сниму сюртук. Как жарко в Италии! Как вы переносите эту жару? Да… Поехали в Кельн. Цены за лошадей ниже, чем в Нидерландах, но грязно. Посмотрел дом, где жил Рубенс.
Путешествие продолжилось в Бонне, где было «сравнительно чисто и спокойно» и где компания полюбовалась на прекрасные виды. В Бингене они имели сложности с переменой лошадей, отчего слегка задержались. Потом на пути был Майнц, в котором Джон насчитал четыре тысячи прусских солдат и четыре тысячи австрийских. «Вычитал где-то», – лениво подумалось Байрону. Далее они последовали в Мангейм. Продвигаясь вверх по Рейну, Джон метко заметил, что женщины становятся все привлекательнее, и, в отличие от прусских территорий, в тех местах практически отсутствовали попрошайки.
– Приехали в Гейдельберг. Руины в прекрасном состоянии, дорогой Джордж. Такой красоты я нигде не видел: лучшие руины из всех, поверьте!
В Тюбингене Хобхаус отметил совершенно расхлябанный вид студентов, «что в принципе характерно для немецких школяров», и вкусные сладости, «которые в принципе вкусны в Германии». В тот момент, когда Джон начал рассуждать о возвышенной местности, где на лугах паслись коровы с колокольчиками на шее и козы, а девушки-крестьянки оказались воспитанными и приятными внешне, в гостиную вошла Тереза. Она улыбалась гостю, но Джордж видел, что она злится. Хоть и редко, но графиня вполне могла закатить грандиозный скандал, если считала нужным. Джордж хорошо помнил, как она запретила ему ставить в Венеции спектакль с прелестной актрисой в главной роли…
– Присядь, дорогая, – миролюбиво предложил Байрон. – Джон рассказывает о своей поездке, – «уж третий час», пронеслось в голове. – Он перейдет на итальянский или французский. Крайне интересно, – Джордж надеялся, в его голосе не слышны ехидные нотки.
Тереза благосклонно приняла предложение, и Хобхаус любезно заговорил по-французски, побоявшись, что его итальянский недостаточно точно отразит мысли, которые он хотел облачить в слова.
– Мы ехали по гористой местности. Стояла настоящая жара, спасал только ветер. Нам почти не встречались деревни и люди. Однако виды – весьма примечательные. Особенно Альпы. Впечатляющее зрелище, мой друг! – Джон повернулся к Терезе. – Извините, графиня!
Тереза улыбнулась, даруя свое прощение за то, что Джон, как и ранее, за столом обращался только к Байрону.
– …Цюрих полон солдат, и все время слышна барабанная дробь. Катались на лодке по озеру. Знаете, так мечталось повторить путешествие шестилетней давности, проехать по тем же местам, увидеть, как они изменились или, напротив, остались прежними! – Джон смешно всплеснул руками. – Да, дорогой Джордж, ваши книги я видел в книжной лавке Цюриха, и книги Мура, и Вальтера Скотта. Продавец сказал, что раскупают их хорошо, – Хобхаус, видимо, ждал какой-то реакции от Джорджа, но Байрон сидел, скрестив руки на груди с совершенно безмятежным выражением лица.
Несмотря на слабое здоровье, Джон пересек Цугское озеро и решился на путешествие по горам верхом.
– Представьте, весной моя лошадь понесла, и я сильно ударился ногой о столб. Долго лежал, выздоравливая. Но я не побоялся оседлать лошадь и вместе с моими сестрицами и братом отправился вверх по горе Риги. Это стоило того! Нам открылись удивительные виды, и я ни минуты не пожалел о предпринятых усилиях. Поднимались мы четыре часа по крутым склонам и пришли к трактиру на вершине. Это около шести тысяч футов над уровнем моря, дорогой друг! – Хобхаус явно гордился собой, а Джордж снова почувствовал некое подобие зависти: захотелось срочно предпринять что-то важное, значимое или захватывающее…
Конец ознакомительного фрагмента.