Шрифт:
Annotation
Родная деревня осталась позади, истаяла в черной глубине леса. Хорошо бы вер-нуться, но перед глазами полный тайн и открытий мир, что зовет, манит бескрайними просторами. И не устоять. Да и стоит ли? Если в руке верная рогатина, тело согревает надежная одежка из шкур, а в груди бьется пламенное сердце - сердце молодого, полного сил и стремлений охотника племени. (Часть 3)
Блюм Василий Борисович
ЧАСТЬ I
ГЛАВА 1
ГЛАВА 2
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
ГЛАВА 5
ГЛАВА 6
ГЛАВА 7
ГЛАВА 8
ГЛАВА 9
ГЛАВА 10
ГЛАВА 11
ГЛАВА 12
ГЛАВА 13
ГЛАВА 14
ГЛАВА 15
ГЛАВА 16
ЧАСТЬ II
ГЛАВА 1
ГЛАВА 2
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
ГЛАВА 5
ГЛАВА 6
ГЛАВА 7
ГЛАВА 8
ГЛАВА 9
ГЛАВА 10
ГЛАВА 11
ГЛАВА 12
ГЛАВА 13
ГЛАВА 14
ГЛАВА 15
ГЛАВА 16
ЧАСТЬ III
ГЛАВА 1
ГЛАВА 2
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
ГЛАВА 5
ГЛАВА 6
ГЛАВА 7
ГЛАВА 8
ГЛАВА 9
ГЛАВА 10
ГЛАВА 11
ГЛАВА 12
ГЛАВА 13
ГЛАВА 14
ГЛАВА 15
ГЛАВА 16
ГЛАВА 17
Мычка
ЧАСТЬ I
ГЛАВА 1
Покрытая снежной изморозью земля ложится под ноги, могучие стволы деревьев, недвижимые в вековой дреме, проплывают мимо. Изо рта белесыми облачками вырывается пар, оседает на покрывающем губу золотистом пушке белыми кристалликами. В руке зажата рогатина, настолько привычная, что вес не ощутим. Поскрипывает кожа сапог, задевая за веточки, чуть слышно шуршит плащ. Заплечный мешок мягко толкает в спину, не больно, словно дружеское прикосновение товарища, похлопывающего по плечу от избытка чувств.
Охотник полон сил, словно только сорвался с места. Дыхание ровное, руки сгибаются и разгибаются в такт, помогая сердцу прогонять кровь по жилам. Ноги раз за разом распрямляются, рывком посылая тело вперед, мягко принимают нагрузку: ни толчка, ни стука, словно над землей стелется бестелесная тень.
Взгляд прикипел к земле, где, в выбеленной инеем хвое, отчетливо виднеется цепочка следов. Зверь прошел недавно. Если добавить шагу, можно нагнать, и вернуться домой засветло. Ночевка в лесу обычное дело, каждому охотнику, реже или чаще, приходится оставаться один на один с суровой чащей. Выслеживая добычу, воины племени уходят далеко в лес, возвращаясь лишь через несколько дней, а то и седьмиц. Но, то охотники, он же, хоть и достаточно взрослый, пока не совсем...
Оторвав взгляд от следа, Мычка осмотрелся. Синие, как вода горных озер, глаза обежали окоем, поднялись к небу. Брови сошлись на переносице, а губы сжались в полоску. За деревьями и кустами залегли тени, небо из лазурного стало темно-синим. А ведь совсем недавно было полдень! Увлеченный погоней, он и не заметил, как пролетело время.
Мычка задумался. Ночевка в лесу не пугает, но он не предупредил мать. К тому же мужчины племени ушли на охоту, правда, не все. Это закон. Часть мужчин остается в деревне всегда. Мычка не понимал для чего, звери к жилью не подходили, а других опасностей в лесу не было, но не спорил.
Следом за неприятными мыслями напомнил о себе желудок, недовольно заворчал, кольнуло в левом плече, отбитом седьмицу назад во время неудачного падения, исполненные усталости, приятно заныли мышцы. Взгляд вновь вернулся к цепочке следов, такой четкой и свежей, будто кабан прошел только что. Мычка принюхался. Ноздри ощутили едва уловимый терпкий запах, что значит - зверь действительно был здесь. Еще рывок и добыча в руках! Представив, как он возвращается в деревню с трофеем, вызывая уважительные взгляды девушек и одобрительные слова стариков, Мычка расплылся в улыбке.
Не желая прерывать сладостные мечты, Мычка потянулся к заплечному мешку. Сейчас нужно перекусить, чтобы потом, когда добыча приятной тяжестью ляжет на плечо, не мешкать. Неподалеку, на земле, холодно блеснуло. Губы растянулись в улыбке: чтобы не отягощать мешок, он не взял воды, и небольшая лесная лужица оказалась весьма кстати.
Мычка пригнулся, осторожно, стараясь не раскрошить, снял тонкое ледяное блюдце. С черной поверхности воды взглянуло отражение: спутанные золотистые космы, тонкие черты лица, заостренный подбородок, из-под волос острыми уголками выступают кончики ушей. Улыбнувшись, Мычка отломил кусок льда, захрустел, ощущая, как по глотке разливается приятная свежесть, смачивая язык и охлаждая разогретое бегом горло. Отражение улыбалось в ответ, жевало, кропя и волнуя поверхность лужицы стекающими с губ каплями.
Разохотившись, Мычка снял заплечный мешок, отвязал плащ и сбросил куртку. Отороченная мехом кожа отлично сохраняет тепло, и за весь день он не только не замерз, но и порядком разогрелся. Отражение также встало в полный рост, продемонстрировав стройный торс и бледную, как снег, кожу, рассыпалось на тысячи осколков. Черпая из лужи и плеща на грудь, Мычка замычал от удовольствия, ощущая, как холодные ручейки разбегаются по коже, унося усталость.
Куртка заняла прежнее место. После умывания голод усилился, и Мычка поспешно достал из мешка тряпицу с едой, развернул: лопатка гуся, оставшаяся от вечерней трапезы, горстка крупной соли, пучок трав. После длительной пробежки привычная пища показалась невероятно вкусной. Мычка рвал мясо зубами, сглатывал, почти не жуя, время от времени разбавляя пряной травой, когда в горле совсем пересыхало, отламывал и забрасывал в рот кусочек льда, отчего становилось еще вкуснее.
Вскоре желудок потяжелел, а по телу разошлось приятное тепло. С удовлетворением ощутив, как мышцы наполняются силой, Мычка сложил остатки пищи обратно. Мешок занял прежнее место за спиной, а рогатина привычно прыгнула в руку. И вновь земля ложится под ноги, весело похрустывая хвоей и мелкими веточками, кусты и деревья несутся навстречу, безуспешно пытаясь ухватить за штаны корявыми ветвями-пальцами.
След начал пропадать, теряться. Мычка поднял голову. Привычная синева выцвела, почернела, проступили подслеповатые искры звезд. Опустив взгляд, он вздохнул. След окончательно исчез, лишь смутная, едва видимая полоска, что стремительно истаивает, с каждым мгновеньем растворяясь в наползающем сумраке.