Мыс Иерихон
Шрифт:
— Вы на самом деле хотите этого? Прекрасно. — Она положила мне руку на спину. — Это недолго.
— Я хочу поговорить с мисс Маркс с глазу на глаз, — сказала я.
Родригес собрала свои вещи.
— Сколько вам будет угодно, — ответила она, и они с Зелински ушли.
— Спасибо. — Я облокотилась на стол и протерла глаза. — А где Джесси?
— Занимается залогом. Мы предполагали, что Зелински может занять жесткую позицию с обвинением в нападении. У него замашки большого начальника.
— Они хотят
— Они пытаются словить рыбку в мутной воде.
— Да, с помощью гарпунного ружья.
Она положила свою руку на мою.
— Держись крепче. До того как будет внесен залог, пройдет несколько часов. Я могу для тебя что-нибудь сделать?
Я подумала о возвращении в камеру предварительного заключения и чуть не попросила ее позвонить в Лас-Вегас и поставить на свою соседку в камере сто долларов в очередной драке, которую она затеет. Но воздержалась.
— Тебе не нужен щенок? — спросила я вместо этого.
Дверь в камере открылась в одиннадцать вечера. В углу похрапывала моя соседка. Меня удивило то, что в коридоре вместе с Джесси меня ожидал Марк Дюпри. Мне удалось изобразить на лице улыбку, испытывая слабость и чувство благодарности. Марк похлопал меня по плечу. Я пересекла коридор, направляясь к Джесси.
— Ты — мой герой, — сказала я ему, обняла и поцеловала.
Он убрал волосы с моего лба.
— Брайан дико извиняется и настаивает на том, чтобы уже утром компенсировать мне приплату к залогу.
— Ему это и следует сделать.
— Это никто не должен делать — ни Брайан, ни ты, Эван. Это была затея Зелински. И долг ложится на него.
— Согласна. — Я наклонилась и снова поцеловала его. — Спасибо.
Внезапно потянуло сквозняком. Открылась дверь, и появились родители Джесси. Рядом с ними с важным видом шел незнакомый мне человек. Его белокурые волосы были причесаны таким образом, чтобы создать впечатление мягкого и покладистого человека. Они направились к столу, стоявшему у входа.
— Ну прямо как в кино, — сказала Пэтси.
У Джесси опустились плечи, а у меня снова заболела голова.
Блондин в качестве приветствия кивнул подбородком. При тусклом освещении его искусственный загар имел цвет тыквенного пирога.
— Скип, — сказал Джесси.
Тот насмешливо подмигнул.
— Не волнуйся, амиго. [6]Деньги я уже внес.
Джесси смотрел, как он проходит мимо.
— Поезжай домой, Эван. У меня здесь еще дела.
Какое-то мгновение я пребывала в нерешительности и сжала его руку. Марк открыл мне дверь. Когда дверь закрывалась, я услышала, как Джесси сказал:
— Мама, ты наняла для Пи-Джея в качестве адвоката Скипа Хинкеля?
— Ты сильно ограничил наш выбор, не так ли? — спросила Пэтси.
Я повернулась и снова вошла внутрь.
— Умей отступать. В этой собачьей драке тебе не победить.
— Боюсь, что в ней я буду одной из костей.
— Тебя уже и так хорошо искусали за один вечер. Теперь Джесси собирается получить свою долю.
Глава четырнадцатая
Единственное, что меня порадовало на следующее утро, так это отсутствие моего имени в газетах. Пока. Я налила себе кофе и позвонила Джесси.
— Пи-Джея выпустили, — сказал он.
— Они не предъявили ему обвинение?
— За Бриттани — нет. За хранение марихуаны и за восемьсот долларов, не оплаченных за нарушение правил дорожного движения, — да.
— Не приходится удивляться тому, что он убежал. — Я помешала кофе. — Как обстоят дела с защитой Пи-Джея?
— Ты имеешь в виду Скипа, этого чудо-адвоката? Они намерены нанять именно его.
Несмотря на неважное настроение — у меня в этот день было много неотложных дел, — я погуляла с Олли, покормила его, взбила ему подстилку и направилась в юридическую библиотеку, которая располагалась в здании суда. Домой я вернулась к обеду, еще раз погуляла с собакой и опять поехала в город. Разве я сказала, что это было приятно? Ну когда только я отучусь хвастаться?
Покончив с делами во второй половине дня, я сошла по спиральной лестнице в нижний сад. День был морозный. Белые стены здания суда ясно вырисовывались на фоне голубого неба. Едва я включила свой мобильный телефон, как он зазвонил. Это был Тед Гейнс.
— Я хочу вам кое-что показать.
Я согласилась встретиться с ним в кафе, находившемся напротив здания суда. Когда он пришел, я уже сидела за столом и пила кофе. Он был похож на скелет, покрытый кожей. Щеки его заросли щетиной. От рубашки сильно пахло потом.
— Я хочу, чтобы вы посмотрели, что он уничтожил, — сказал Тед.
Он раскрыл портфель, положив его на стол. Портфель был до отказа набит памятными вещами Бриттани. У меня возникло ощущение, как будто меня что-то сдавливает и я начинаю задыхаться. Тед указал мне на фотоальбом:
— Это была ее мечта. Это то, чем она могла бы стать.
В альбоме было множество фотографий выступлений Бриттани, поющей в любительских спектаклях, в школьном хоре, в гаражных джаз-оркестрах. На сцене она выглядела застенчивой, почти напуганной, словно публика могла начать дразнить ее по поводу желания стать известной исполнительницей рок-н-ролла. Гейнс наблюдал за мной, ожидая, когда я пойму, что все это значит.