Мыс Иерихон

Гардинер Мэг

— Говорю это не как адвокат, а как мать. — Она показала на фотографии своих дочерей — Яэль и Деворы. — Девочки ходили в среднюю школу с Син. А я общалась с Рики.

— Давно? — переспросила я.

— До Карен и Чарли.

Она кивнула в сторону фотографии своего мужа, Чарли Гольдмана. Он преподавал в университете античную литературу. На фотографии Чарли был в очках и смущенно улыбался. Мы с Джесси не отрываясь смотрели на Лавонн разинув рты.

— Не смотрите на меня так. Я не всегда была такой, какой стала сейчас. Я была слишком чувственной

девочкой. Я хочу сказать, что с тех пор, как Рики женился на Карен, Синса стала для них большой проблемой. — Мы продолжали слушать. — Она всегда нервировала родителей. Издевалась над ними, выставляла напоказ свою сексуальность, вставала в провоцирующие позы. Тинейджер во всей своей неприглядности. И она в полную меру пользовалась своим положением падчерицы Рики.

Я все еще пыталась представить себе Лавонн в качестве чувственной девочки. Потом спросила:

— На сцену вызывается рок-наследница?

— Вы знаете эту историю о том, что Карен притащила сюда Рики, чтобы спасти его от пагубных привычек. На самом деле они отчаянно старались вытащить Синсу из Голливуда. Девушка совсем вышла из-под контроля. Разумеется, она не хотела уезжать в такое место, которое она презрительно называет «анальным сексом». За это она так и не простила их.

— За переезд в особняк в Монтесито? В таком случае почему она не найдет себе работу и не уедет оттуда? — спросила я.

— Это золотая клетка. По достижении двадцатипятилетнего возраста она получает в свои руки управление страховым фондом. Но в случае нарушения поставленных условий теряет все. И поводок, на котором ее держат, достаточно короток. Поверьте мне. Это очень несчастная молодая женщина. — Лавонн постучала пальцами по столу. — Синса профессионально манипулирует… людьми более мягкого склада характера для достижения своих целей. Она постоянно всех подстрекает.

Мне подумалось о ее игрушке Пи-Джее, и я подалась вперед:

— Ты полагаешь, что чеки украла Синса?

Зазвонил телефон. Она взяла трубку, сказала «не сейчас» и дала отбой.

— Я ничего не знаю о Бриттани Гейнс, но думаю, что подобные дела вполне соответствуют характеру Синсы, — сказала Лавонн.

Джесси взглянул на меня:

— Если Синса похитила чеки, то она стоит и за просроченными долгами Мингам.

— Каким образом мы это узнаем? — спросила я.

Лавонн покачала головой:

— Ничего вы не узнаете. Это сделает полиция. Просто держитесь от Синсы подальше.

Она раскраснелась. Мне никогда не приходилось видеть ее в таком состоянии.

— Лавонн, она создала какую-нибудь проблему твоей семье? — спросила я.

— Были случаи мошенничества. Деворе еще повезло. Она не пострадала физически и не оказалась под арестом. Давайте на этом и остановимся.

Насколько мне было известно, ее дочь была студенткой-отличницей в Сити-колледже. И я оставила эту тему.

— Возможно, все сводится к ней. У Синсы пустые глаза. Это ужасно. Похоже на то, что она впитывает в себя энергию других людей и расходует ее впустую.

Мы посидели еще некоторое время,

прислушиваясь к шуму машин. Потом Джесси сказал:

— Возможно, ее родителям не следовало бы называть ее этим ужасным именем.

— Родители назвали ее Синтией. Синсемильей она назвала себя сама.

В дверь постучали. Вошла секретарь приемной.

— Извини, Джесси. Тебе нужно обязательно подойти ко мне. Твой брат оставил здесь для тебя кое-что.

В приемной на столе секретаря лежала картонная коробка. Внутри что-то попискивало.

— Бог мой! — сказал Джесси. — Надеюсь, это не младенец.

Секретарь открыла коробку.

— Я полагаю, что он не менее девяти с половиной фунтов весом, — сказала секретарь и вынула из коробки щенка.

Заходящее солнце в тот вечер заливало океан ярко-красным светом. У пляжа Исла-Виста на доске лежал любитель серфинга, ожидавший последнюю волну. Когда она накатилась, он отчаянно захлопал по воде руками и встал, взяв курс на скалы. В косых лучах солнца он заметил какой-то объект, торчащий из песка. В какое-то мгновение этот предмет показался ему рукой, которая высовывалась из воды, и он свернул в сторону. Но когда он подплыл ближе, то понял, что это не рука. Это была торчащая из песка шейка электрической гитары.

Глава двенадцатая

В тот вечер на кухне у Джесси я играла со щенком.

— Какой милый!

— Да, он должен быть в регистрационной книге.

Закат окрасил все в доме красным светом, отчего по всему помещению, служащему одновременно и гостиной, и столовой, и кухней, шли длинные тени. Под высоким потолком поблескивали деревянные и стеклянные предметы. Слышалось, как на берег набегали пенящиеся волны. Щенок лежал на подстилке в картонной коробке, свернувшись калачиком и зажав хвостик между лапками. Он был худ и покрыт коричневой шерстью с белым пятном вокруг одного из глаз. Джесси вытирал с пола следы его проступка.

— Фу!

Я открыла одно из окон, и в помещение ворвался соленый воздух, рассеивая дурной запах.

Я не любительница домашних животных. По-моему, все они кусачие, включая хомяков и золотых рыбок. Щенок смотрел на меня глазами бедной дворняжки из романов Диккенса. «И не думай подлизываться ко мне, красавчик». Я осталась стоять у окна.

— Дело вот в чем, — заговорил Джесси, оттирая пятно. — Пи-Джей спас его из приюта для бездомных животных.

— А зачем ему было отдавать щенка тебе?

— Это вроде как извинение.

— Большинство людей в таких случаях присылают цветы.

Щенок встал на лапки и махнул хвостиком. Именно так они и подлизываются к тебе — прикидываются очаровательными созданиями, прямо перед тем как вцепиться тебе в ногу. Он словно плакал, жалуясь мне на свою жизнь.

Черт побери! Это было уж слишком. Я присела на корточки у коробки и погладила его в порядке опыта. Это миниатюрное создание было мягким. Его тельце все тряслось.

— Бедный малыш.