Мыс Марии
Шрифт:
–
Если бы я мог выбирать, я поехал бы на север. – Говорил он. – По маршруту Нансена, Седова
, Амундсена. Я хочу видеть Шпицберген
. Я хочу вдыхать морозный воздух мыса Флора.
–
Куда нужно поступать, чтобы этому выучиться?
–
На юридический. Современный человек не имеет права на мечту.
60
Георгий Седов (1877-1914) – гидрограф, полярный исследователь, организатор первой русской экспедиции к Северному полюсу.
61
Шпицберген – архипелаг в Северном Ледовитом океане, состоящий из четырех крупных и сотен мелких островов.
Он, каждый день окруженный иллюзорными приключениями, был начисто иллюзий лишен.
–
И правильно. – Кивала Кэт. – И не надо тебе никуда ехать. Там холодно и опасно. И они там все болели цингой.
–
Витамин С. Просто грузить побольше витамина С.
Поразительно. Он знал даже это.
Вечером в субботу она залезла в Facebook и не поверила глазам. Римма Зенкевич сообщала о том, что Влад погиб прошлой ночью. Кэт казалось, что это – галлюцинация или злая шутка. Что она спит, видит один большой кошмар и никак не может проснуться. Она неистово щипала свое предплечье, но вырваться из удушающего марева не могла. Зловещий туман, стелившийся по ночному Страстному, будто продолжал съедать пространство вокруг нее, отбирать тех, кто был ей дорог.
Опять выходило, что она видела друга детства последней. Только Олю она видела мертвой. А Влада – живым. И если неделю назад она ничего не могла сделать, то здесь отчетливо осознавала свою вину. Она не послушала Зенкевича, не сопереживала, не жалела, не успокаивала. Не посадила в такси. Решила, что мужик, справится и сам, бросила в баре, когда он пообещал немедленно поехать домой. Одного оставила. Испуганного, вдрызг пьяного, дезориентированного. Чтобы убедиться в реальности происходящего, она звонила единственному совершенно точно лишенному способности так шутить.
Через несколько минут она узнала от Паши, что Зенкевич вместо того, чтобы отправиться домой в Митино, поехал зачем-то к Карамышевскому мосту, где и повесился на связанных шнурках собственных кроссовок. Опознали быстро. В заднем кармане джинсов торчал паспорт. Никаких других вещей у Влада не было. А она к стыду своему даже не запомнила, была ли у него с собой какая-то сумка или рюкзак. Найти смартфон так и не смогли. Полицейские решили, что он улетел в канал имени Москвы.
Кэт вспоминала его не школьником. Студентом. Зенкевич всегда неуклюже размахивал слишком длинными руками и беспрестанно задевал все вокруг. Многим казалось, что он все время иронично улыбался. А волосы, чуть вьющиеся, полностью закрывали совсем маленькие ушки с короткими мочками. Слишком длинная, то и дело романтично взлетающая и подрагивающая челка закрывала невысокий лоб и вечно лезла в глаза.
Они тогда открывали Америку. Чужую и странную. Зенкевич был еще умильно розовощеким, с трогательными ямочками на щеках, с пытливым, вечно любопытным взглядом. Без исполосовавших сухую кожу лба морщин, без наметившегося второго подбородка. Был не то, чтобы по-настоящему красив, но чертовски обаятелен и как-то так неподдельно задорен, что не влюбиться в него было нельзя. Кэт любила его так, как можно любить океан. Или самолеты, замирая на взлете и вжимаясь в кресло во время извечной ноябрьской турбулентности. Он мог надолго исчезнуть, но всегда возвращался, чтобы выпить пива и рассказать о новой ошибке с какой-то очередной кареглазой красавицей. Они все были друг к другу необъяснимо и очень крепко привязаны. Школьное братство, нерушимое, какое-то мушкетерское, когда один за всех и все за одного, оставалось братством и годы спустя.
Конец ознакомительного фрагмента.