Мыс Марии

Ларина Гуля

Ты уверен, что это его?

–

Нет, там плохо видно. Но пиджак непростой у него, приметный. В Инстаграме куча фотографий. Пиджак он нам, кстати, так и не привез до сих пор. А обещал. Дозвониться ему смогли только во второй половине дня. Он спал. Для сравнения, твои друзья из Зоологического вскочили в семь утра.

–

Блин, неужели, Илья? В голове не укладывается.

–

Других подозреваемых ни у нас, ни у тебя, нет. – Съязвил Паша. А Кэт жалобно пролепетала:

–

Я все равно попытаюсь опровергнуть эту версию, ладно?

–

Твое право.

Глава третья

Мыс

На

похороны она не пошла. Все внутри протестовало, сердце малодушно сжималось. Она не хотела это видеть, не была до конца готова осознавать. Трусливая защита, позволяющая как можно дольше думать, что ничего не произошло. Самообман, дешевая уловка.

Кэт сделала вид, что не может уйти с работы. Уже после, вечером, ей позвонил Зенкевич. Похоже, гибель подруги ударила по нему ничуть не слабее, чем по ней самой. Они договорились встретиться в пятницу после ее работы. Разговор с одноклассником был просто необходим: Кэт казалось, что она сходит с ума. Черный человек преследовал почти все время, густые призрачные тени то ныряли в подворотни, то растворялись в кружащей водоворотом толпе утреннего метро, то размытыми силуэтами отражались в витринах магазинов и полузеркальных окнах кафе. Она резко оборачивалась, прибавляла или замедляла шаг, избегала безлюдных улочек. Порой готова была поклясться, что кто-то неизвестный воровато крадется за ней, след в след, неотступно и неотвратимо, треплет нервы, загоняет, как хищник – испуганную жертву. Не приближается, пружинисто и мягко наступает на подушечки длинных львиных лап. Но и не выпускает из виду. Играет. Глумится. Изматывает. От жары и страха в глазах Кэт двоилось, она чувствовала, как ее снова и снова в свои безвольные рабыни превращает блокирующая все другие чувства, мысли и ощущения, бесконтрольная паника. Она всеми силами старалась взять себя в руки, забегала в высотное здание, пробегала мимо охраны и резко, смело разворачивалась. Никакого преследователя, конечно, за огромными стеклянными дверями не было. Кэт прекрасно понимала: это глупый безотчетный страх рисует шизофренические картины и заставляет пульс барабанить с такой силой, что сотрясается все тело.

Вся ее воля была нужна, чтобы проделать несколько шагов в полночь до шумного бара на Краснопресненской. Когда Кэт приехала, не особенно выпивающий Зенкевич был уже изрядно пьян.

–

Зин, ты же не пьешь. – Удивилась Кэт, жестом показывая бармену, что ей принести.

–

Мой друг погиб.

–

Это был и мой друг тоже.

–

Почему не была на похоронах?

–

Принципиально не хожу. Не знал?

–

Никогда?

–

Никогда.

–

Правильно. А я пошел, дурак. Никогда больше. Я знаешь, что? Я все думал о том, насколько все непрочно. Зыбко. Минута, Кэт. И все. Сколько всего было и сколько не повторится, понимаешь? Это же Олька Парамонова была. Наш Парамон, ты осознаешь?

–

Для того, чтобы это осознать, мне не нужно оказываться у могилы.

–

У меня период какой-то странный… Не знаю, что происходит. Кошмары мучают. Как-то херово себя чувствую. Еще минус один из класса. И двое из нашей четверки. Осознаешь? Двоих уже нет. – Он посмотрел на собственные руки. – Ты помнишь Гриню?

–

Конечно.

–

Я в последнее время почему-то все время о нем думаю, думаю. Показалось на днях, что видел его брата Сергея. С тех пор что-то все о Петьке не могу забыть. Вспоминаю, вспоминаю… Так все глупо. И думаю, на что я трачу жизнь…

–

Э, ты чего, Зин? Что за пьяный бред?

–

Гриня тратил бы жизнь правильнее. Он тратил бы ее на науку, на открытия. А его нет. А я остался. Почему я остался, Кэт?

–

О, это, брат, меня тоже убивает. Оля была гениальной, важной и нужной. Сколько могла сделать, но не успела. А я? Тавтологию в предложениях исправляю. И вы серьезно оставили меня?

–

Несправедливо. – Согласился, кивая, Зенкевич.

–

Конечно. Ты знаешь, кто такая Анна Ярославовна? Нет? Дочка Мудрого, отданная замуж за Генриха

I

. Французская королева и предок всех французских королей, даже если они были из разных династий. Корни все равно вели к ней. У Парамоши дома огромная схема была. Все генеалогическое древо от Мудрого до Людовика

XIV

. Знал?

Зенкевич покачал головой, но рассеянно, будто и не слушал, потом так же рассеянно продолжил:

–

У него была мечта. А у меня не было.

–

Не верю, Зенкевич. Есть у тебя мечта, сын есть. Прекрати, пожалуйста, ты меня пугаешь.

–

У меня мечта заработать побольше денег и квартиру попросторнее купить. Летом на Гоа съездить, зад на солнце погреть.

–

Ну и у него такие же мечты были бы. Или он, думаешь, кем бы вырос?

–

Не знаю, но кем-то другим. У него никогда не было приземленных желаний. У него все мечты были масштабные, помнишь? Экспедиция на Северный полюс, к Земле Франца-Иосифа.

–

Он прекрасно понимал, что это не самые рациональные мечты. Не думаю, что из него второй Федор Конюхов

39

вышел бы.

–

На архипелаг какой-то хотел попасть. И особенно это… Главная мечта всей жизни. Мыс Марии.

–

Главная мечта?

–

Да, конечно. Это мыс такой в Северном Ледовитом океане, или в Баренцевом море… Не помню. На Северном полюсе где-то, очень далеко. Он так всегда о нем говорил… Когда рассказывал о снеге, пронизывающих ветрах, которые продувают мыс круглый год, скользких крутых склонах, глубоких гротах, по коже катились мурашки. Этот мыс на далеком острове оживал. Там всегда пустынно и безлюдно, и на склоне, на самом краю, стоит одинокий маяк, стройный, белый, с ржаво-коричневой купольной крышей. Заброшенный, заколоченный, нежилой, построенный в 30-е, кажется, годы. До цивилизации – больше часа езды. Я ведь тоже вслед за ним начал мечтать побывать когда-нибудь на мысе Марии… Его когда-то открыл Крузенштерн

39

Федор Конюхов – российский путешественник, в одиночку совершил 5 кругосветных плаваний.

40

… Ты знала?

–

Маяк открыл?

–

Да нет же, мыс. Точнее, его открыли раньше, а Крузенштерн – повторно. Но это не важно все, Кэт.

Что-то шевельнулось внутри. Конечно, их школьный друг Петька Гринев, скорее всего, говорил о мысе Марии и ей. Кэт знала, совершенно точно уже слышала это название.

–

Была же мечта у человека, да? – Продолжал тем временем Зенкевич. – Он не только всех вокруг ею заразил, он загипнотизировал нас Севером. Я потом сколько раз мечтал попасть туда, на Землю Франца-Иосифа… Всегда мечтал… И что теперь?

40

Иван Крузенштерн, настоящее имя – Адам Иоганн фон Крузенштерн (1770-1846) – мореплаватель, возглавивший в 1803 году первое русское кругосветное плавание.