Мыс Марии
Шрифт:
Все, хватит, Зин, пить и думать о смерти. Философы хреновы собрались. И о собственной ничтожности тоже хватит. Тебе нужно думать о жене и сыне, понял?
–
Как будто мне недолго осталось, Кэт. Не Парамонова, а я должен был погибнуть в прошлую субботу.
Кэт уставилась на пьяного друга, и его лицо вдруг показалось ей очень бледным, почти землистым, глиняным. Мгновение, и по коже пошли вдруг трещины как по песчаной шее египетского Сфинкса. Снова Голем, рискующий рассыпаться в прах. Кэт тряхнула головой, стараясь избавиться от наваждения.
–
Что ты несешь опять? С чего ты взял?
–
Мне приснился кошмар.
–
Какой еще кошмар, Зенкевич, ты сам себя слышишь?
–
Мне приснилось, что я держусь за горло, и кровь хлещет в разные стороны. Такой реалистичный, такой яркий сон… Пророческий. Я думал, умру. А умерла Оля.
–
Да ты настоящий экстрасенс, Зин. – Невесело хмыкнула Кэт.
–
Не веришь?
–
Отчего же, охотно верю. Но ты же понимаешь, что это обычное совпадение?
–
Нет. Не понимаю, Кэт. Мне пора репетировать предсмертное. А то ведь можно и оконфузиться. Вдруг не найдусь, что и сказать.
–
Дурак. Оконфузится он. – Громко засмеялась Кэт. – Хватит пить, проваливай домой.
–
Ты меня с детсада знаешь. Ты должна меня понять. Кто тогда, если не ты?
–
Я знаю одно – на человека, который так редко и мало пьет, сильное алкогольное отравление может оказывать самое непредсказуемое воздействие. Езжай домой, проблюйся и поспи. И все снова будет хорошо.
–
Не поняла ничего. Какой же ты друг?
–
Лучший на свете друг, который отправляет тебя проспаться. И я все поняла. – Строго посмотрела на него Кэт. – Приснился плохой сон. Ты, Зенкевич, хуже бабы. Бабы, говорят, во всю эту хиромантию верят. Прекращай. Смешно даже. Ты – адекватный человек, материалист. Посмотри на себя. У него отец – астрофизик, а он мне про вещие сны затирает.
–
Физик-ядерщик.
–
Что?
–
Отец – физик-ядерщик, а не астрофизик.
–
Тем более. Приручили атом. Слетали в космос. Ни бога, ни домового там не было.
Кэт почему-то необъяснимо возвращалась мыслями к мысу Марии. Вся эта история, рассказанная едва выговаривающим слова Зенкевичем, казалась как минимум странной. Их одноклассник Петька Гринев был помешан на Севере. На Земле Франца-Иосифа, на экспедициях Нансена 46 . Он обожал, например, мыс Флора 47 или остров Нортбрук. Но географическая точка на Сахалине… Последние слова – о каком-то непонятном дальневосточном куске суши, вдавившемся, ввинтившемся в морскую гладь? Петька никогда не бывал там и, она готова была поклясться, не мечтал побывать. Но почему в последние минуты жизни думал именно о нем? Что там, на этом загадочном мысе Марии? Что за шарада? Что он имел в виду?
46
Фритьоф Ведель-Ярсберг Нансен (1861-1930) – норвежский полярный исследователь, зоолог, основатель новой науки – физической океанографии, политический и общественный деятель, гуманист, лауреат Нобелевской премии мира за 1922 год.
47
Мыс Флора – мыс в юго-западной части острова Западный Нортбрук, находящегося в составе архипелага Земля Франца-Иосифа.
Кэт вспомнила вдруг, какими разными они были. Она воплощала лето, он был самою зимою. Лед и пламень, как пушкинские Онегин и Ленский. Только здесь столкновение двух стихий не привело к летальной перестрелке. Казалось, в детских их мечтах от ее дерзкого, всепрощающего юга до его требующего полной концентрации севера, было слишком далеко. Два противоположных полюса (температурных, а не географических) неотвратимо притягивало друг к другу по всем самым элементарным законам физики.
Что это был за мир, где изнуряющая жара сосуществовала с пронизывающим холодом? Или это был какой-то особый, действительно нулевой меридиан, вневременной, где треск саней, лай восточносибирских ездовых собак и остервенелые трели райских птиц соседствовали, не нарушая биологических законов, законов Вселенной? Мир затонувших каяков 48 и убивающей цинги 49 , мир ядовитых змей и тропических лихорадок. Таинственный, прекрасным мир, где на каждом шагу подстерегает опасность, самый воображаемый и самый реальный мир, где все проблемы решаются с помощью смекалки и изобретательности. Мир небывалых, книжных приключений. Мир непоседы Петьки с его поистине фолиантной, очень пушкинской фамилией.
48
Каяк – небольшая лодка с плоским днищем и невысокими бортами.
49
Цинга – северная болезнь, которая часто встречалась у полярников и путешественников. Основные симптомы: вялость, быстрая утомляемость, боли в конечностях и крестце, кровоточивость и набухание десен, хрупкость сосудов, выпадение зубов, сухость кожи и появление ран, кровоизлияния под кожу.
Он очень смешно знакомился, особенно со взрослыми. Всегда говорил немного отрывисто, как никогда не ставший его кумиром Бонд: «Гринев. Петр Гринев». И тут же через маленькую паузу, предвосхищая набивший оскомину вопрос: «Да, как в «Капитанской дочке». Это название, а точнее, присутствующее в нем воинское звание, предопределило всю его судьбу и даже жизнь.
Он миллион раз перечитывал «Двух капитанов» Каверина, «Пятнадцатилетнего капитана» и «Путешествие к центру Земли» Жюля Верна, дневники полярников, воспоминания Альбанова 50 и Нансена. Знал наизусть каждую выписку из всех бортовых журналов Амундсена 51 .
50
Валериан Альбанов (1882-1919) – полярный штурман, участник экспедиции на шхуне «Святая Анна». С небольшим отрядом он ушел с судна, которое вмерзло в льды и дрейфовало на север. Все оставшиеся на борту члены экипажа пропали без вести, скорее всего, погибли. Выжить смогли только два человека – сам Альбанов и матрос Александр Конрад.
51
Руаль Амундсен (1872-1928) – норвежский полярный путешественник-исследователь, первый человек, достигший Южного полюса, первый человек, побывавший на обоих географических полюсах.
Он вырос на приключениях полярных героев. Невыдуманных, реальных.
Не был двоечником, но и отличником не был. Петя Гринев прекрасно знал физику, математику и географию. Соображал в химии, истории и биологии. Прилежно учил анатомию и астрономию. Отлично играл в футбол. И был вечным двоечником по английскому и литературе: программа казалась ему глупой. Он любил совсем другие книги и мечтал когда-нибудь научиться изъясняться по-норвежски.
Петька хорошо знал: самое страшное – это сжатие льдов. Огромные, тяжелые глыбы могут запросто раздавить любую шхуну. Кроме нансеновского «Фрама» 52 , конечно. Льды наплывают друг на друга, сталкиваются, огромные айсберги, даже ледокол перед ними – игрушка.
52
«Фрам» – норвежская деревянная парусно-моторная шхуна, специально построенная для полярных исследований, в том числе, длительного дрейфа во льдах.
Все трещит, корабль трясется, его расплющивает, ломает. Льды набегают друг на друга, напирают, трутся, затирая и ломая несчастное судно. Человек кажется маленьким, лилипутом лицом к лицу с этой несокрушимой стихией. Людям представляется, что трясется, ломается, плывет из-под ног вся планета, сжатие льдов – как небывалое по силе землетрясение. Сначала по огромной ледяной пустыне разносится громоподобный гул, потом начинает грохотать со всех сторон, шум приближается, заставляя холодеть кровь. Глыбы нагромождаются одна на другую, ломаются, дробятся, взлетают одна на одну, трескаются, все ближе, ближе. И хочется бежать, но бежать некуда: это повсюду. Лед крошится перед тобой и открывается черная бездна, из которой брызжет ледяная вода. Со всех сторон – шум, война, пушечная канонада. Грохот, оглушительный грохот – кругом. Переламывающегося руля, отрываемых винтов, проломленных бортов. Судно дает крен, его корежит и сплющивает. Сколько кораблей льды стерли в порошок… Так погибли «Святая Анна», «Геркулес» 53 , «Мод» 54 . Может быть, несчастные, обреченные на гибель люди в это время спали: льды с особой силой ломает всегда в одно и то же время – с четырех до шести утра.
53
«Геркулес» – небольшое зверобойное судно, приспособленном для плавания во льдах, на котором в 1912 году вышла в море и бесследно исчезла экспедиция под командованием арктического исследователя Владимира Русанова. Позже были обнаружены столб, вкопанный в землю с вырубленным названием корабля, личные вещи членов команды, места их стоянок. Тела не найдены до сих пор.
54
«Мод» – экспедиционное судно Руаля Амундсена и Оскара Вистинга.
У них не было шестидесяти шести собак 55 , купленных Толлем 56 , как у Нансена. В небольшую повозку двенадцатилетние путешественники запрягали не восточносибирскую лайку, а Петькиного сенбернара Фикса.
Их летние сочные сельвы и зимний, заснеженный Вайгач, сплетались. А они то замерзали, то умирали от зноя, пробираясь сквозь тундру, через которую они шли, высадившись с зажатого льдами Нансеновского «Фрама» на юг, к Земле Франца-Иосифа 57 . Их собаки погибли, их каяки унесло течением, там были бортовые журналы и документы. В тяжелых рюкзаках, которые они из последних сил тащили на плечах, лежали оставшиеся дольки шоколада, немного замерзшего питьевого йогурта. Это запас, с которым нужно добраться до Земли Франца-Иосифа. Там – сарай, построенный Нансеном, теплая одежда и продовольствие. А еще в рюкзаках были какие-то выписки, и, что важно, карты, пусть контурные, но все же карты, на которые наносили леденеющей шариковой ручкой открываемые новые земли и проливы. Так появлялись остров Нансена, море Беллинсгаузена 58 , перешеек Брусилова 59 , пролив «Святой Анны», архипелаги Фикса и «Мод», Земля Пети Гринева, мыс Петра.
55
Нансен решил добраться до Северного полюса на ездовых собаках, их помог купить Эдуард Толль
56
Эдуард Толль (1858-1092) – русский ученый-геолог и географ, арктический исследователь, организатор множества полярных экспедиций.
57
«На юг, к Земле Франца-Иосифа» – название книги Валериана Альбанова.
58
Фаддей Беллинсгаузен (1778-1852) – русский мореплаватель, адмирал, один из первооткрывателей Антарктиды.
59
Георгий Брусилов (1884-ок.1914) – исследователь Арктики, капитан шхуны «Святая Анна», бесследно исчезнувшей в арктических льдах. Вместе с другими членами команды пропал без вести. Предположительно, погиб.