Мышеловка
Шрифт:
— Такое же клеймо поставили и Арсению, — сказала Валерия, угадав мои мысли. — Правда, потом, чуточку отрезвев, он оттаскал Монка за бороду, но это уже не играло никакой роли.
— Но… почему, почему вы решились на это? — произнес я.
— Меня просто продали, — ответила Валерия. — Как рабыню. И поверьте, цена была достаточно высока.
— Я не понимаю. Неужели это сделал Намцевич?
— Да. И он имел на это полное право.
— Что же это за право такое? — Наш разговор становился все более фантастическим, мы словно плыли впотьмах к какому-то неясному берегу.
— Право сильного… Чьей воле я не могла противиться. Он слишком многое сделал для меня, — чуть слышно отозвалась Валерия. — Это он дал мне новую жизнь.
— Вы говорите так, будто… любите его. — Мне не хотелось в это верить, но я уже знал, что мне ответит Валерия.
— Да. Люблю. И ненавижу столь же сильно. Я не могу разобраться в своих чувствах. Иногда он мне кажется самым умным, искренним, великодушным человеком. А порой — исчадием ада, коварным и беспощадным хищником. Средоточием мирового зла. Потому что его сущность раздвоена и обе половинки борются друг с другом. По-настоящему он просто безумен и способен на все. И он заражает безумием всех, кто соприкасается с ним. Наверное, и я скоро сойду с ума, живя рядом с ним… Вы знаете, оползень на дороге был вызван искусственно. Они взорвали гору, чтобы отрезать поселок от остального мира. Я узнала об этом, случайно подслушав разговор.
— Зачем, с какой целью?
— Ему нужен человеческий материал для своих экспериментов. Ему нужны живые люди, чтобы проверить на них… некоторые знания, которыми он вскоре начнет обладать полностью. А потом он уничтожит весь поселок. Ему не нужны будут свидетели. Поверьте, в подвалах скоплено достаточно цианида, чтобы отравить всю питьевую воду. Или он придумает что-либо другое. Но сначала он убьет вас, по крайней мере, постарается, поскольку вы ближе всех подошли к тайне исчезновения Арсения.
«Не у него ли находятся тетрадки деда?» — подумалось вдруг мне. Хотя что в них может быть особенного? Но сказанного Валерией было достаточно, чтобы всерьез призадуматься. Хорошо, что она предупредила меня о замыслах этого человека. Но какие меры можно было предпринять нам, безоружным, против его цепных псов? Все преимущества были на его стороне.
— Валерия, а как вы попали к Намцевичу? Это не праздное любопытство. Вы… дороги мне, извините… — Последнюю фразу я просто промямлил себе в усы, а она посмотрела на меня более внимательно и чуть отодвинулась.
— Вы очень похожи на Арсения, вам это известно? — промолвила Валерия. — Как же я сразу не догадалась, что вы… О Господи!.. Только не смейте — слышите? — не смейте в меня влюбляться. Я вам запрещаю это. Не вздумайте пойти по стопам своего деда!
— А если это уже произошло?
— Вы с ума сошли! Уходите! — Но я видел, что она не злится, а лишь делает вид. — Вы хотите знать, как я оказалась радом с Намцевичем? Хорошо, но вряд ли вам это понравится. Александр вытащил меня из грязи, когда я была жрицей любви в каирском борделе. Правда, это был очень дорогой бордель, посещаемый самыми богатыми шейхами со всего Востока. Он не только выкупил меня, но и заставил забыть всю прошлую жизнь, начать все заново. И мне это удалось. Но зато душа моя теперь принадлежит ему.
— Я вам не верю, — сказал я, пораженный ее словами.
— И тем не менее это так. А теперь уходите. Вам пора. Скоро начнет светать.
Я поднялся, но она задержала меня еще на несколько мгновений. Подойдя совсем близко, она поцеловала меня в губы, а затем оттолкнула ладонью. И я отлетел, словно воздушное облако.
— Идите. И помните о нашем разговоре.
Ощущая на устах вкус ее мягких губ, я спустился по винтовой лестнице, прошел через коридор и комнату и оказался возле главного входа. Наверное, наша беседа так повлияла на меня, что я потерял чувство осторожности. Услышав мои шаги, из-за двери высунулся один из охранников Намцевича. Он увидел лишь мою спину, а я ускорил шаг, стараясь не поворачиваться к нему лицом. Одновременно я вытащил из кармана китайскую шутиху, начиненную черным порохом, и поджег фитиль.
— Эй! — крикнул охранник. — Стой!
Бросив позади себя шутиху, я побежал вперед. Свернув в тот коридор, который вел к складу, я зажег еще две китайские бомбочки и оставил за своей спиной. Через несколько секунд прогремел первый взрыв, затем еще два. Преимущество этих вполне безобидных штучек заключалось в том, что они давали много дыма, весьма едкого и разноцветного. Толкнув дверь в склад, я оказался лицом к лицу с Ермольником. Раздраженно поигрывая своей чугунной дубинкой, он бросил мне всего лишь два слова:
— Чего шумишь?
А затем первым полез в окно. Я же оставил в складе еще и припасенный мной заранее взрывпакет, который должен был наделать гораздо больше шума. Так и произошло. Когда мы пересекли двор и отпирали ворота, в доме раздался оглушительный взрыв. Впрочем, и так многие окна уже светились и в них мелькали тени. Прощальный фейерверк удался…
Глава 9
Новый удар маньяка и ночь на кладбище
Мне понравилось бегать по ночному поселку, хотя за спиной у нас с Ермольником пару раз прощелкала автоматная очередь. Стреляли от главного входа, когда мы уже покинули особняк и, петляя, мчались по тропинке к кузнице. Но настоящей погони они так и не организовали, разбираясь со взрывами в особняке. Наверное, подумали, что ночные воры еще там, внутри.
Полночи я провел у Ермольника, в его невзрачном домике, и мы почти не разговаривали. Я не сообщил ему о том, что виделся с Валерией, а он — где провел свой час. Но, судя по всему, и он потрачен не бесцельно: кузнец был еще более замкнут и раздражен, а глаза выдавали тоску затравленного зверя. На что же наткнулся он, на какие следы?
Я спросил только, удалось ли ему что-нибудь обнаружить интересненького, и он молча кивнул своей кудлатой головой. Нам еще повезло, что нас никто не видел в лицо, поэтому можно было не опасаться, что Намцевич начнет охоту немедленно. А так — мало ли кто залез к нему ночью в особняк. Хотя меня не покидала одна мысль: если угроза, о которой говорила Валерия, так сильна, то почему Намцевич не прикончил меня еще раньше? Два, три, пять дней назад? Ведь это было бы очень просто, все равно что прихлопнуть муху. Или его что-то останавливало? Кто-то мешал. Мне хотелось верить, что этим «кто-то» была именно Валерия. Я думал о ее прошлой судьбе, и — странно! — мои чувства к ней не претерпели никакого изменения. У меня не появилось ни предубеждения, ни чувства неловкости, что я влюбился в бывшую жрицу любви, а попросту, если уж называть вещи своими именами, в проститутку. Я был уверен, что она и тогда, в прежней жизни, не была обыкновенной шлюхой. Как же тогда назвать Клеопатру, которая меняла мужчин каждую ночь? Нет, судьба подобных женщин особенная, они — истинные цветки любви, к которым слетаемся мы, пчелки мужского рода. Какая разница, кем была женщина до своего перерождения, до своего обновления? И я даже был благодарен Намцевичу, что он откопал в Каире эту жемчужину, омыл ее чистой водой и заставил сверкать прохладной белизной лунного света. Странные шутки сыграла судьба со всеми нами: дед был влюблен в Валерию до потери памяти, я — тоже (очевидно, это у меня наследственное), она же, равнодушная к нам обоим, любит и ненавидит Намцевича, который готовит какую-то страшную кару всей Полынье… Она заклинала меня не идти по стопам деда, но я все равно проделаю тот же путь до самого конца, пусть даже мне придется пройти через брачный обряд Монка. В эти минуты я почему-то напрочь позабыл о Милене, словно был старым холостяком, и облик моей жены спрятался где-то в глубине души.
Но пришло время возвращаться в свой дом, и на рассвете я покинул Ермольника. А по дороге чуть не налетел на медленно проезжавший джип с охранниками, успев спрятаться в кустах. Не хватало только вновь прыгать, подобно зайцу, ожидая выстрела в спину. Хватит. Пора съесть свою морковку и прижаться к теплой спине моей женушки, такой земной и понятной, не похожей ни на загадочную Валерию, ни на еще более таинственную Девушку-Ночь. И именно так я и поступил, пробравшись в свой дом.
Утром я рассказал Маркову и Комочкову, уединившись с ними на веранде, о своих ночных похождениях и о том, что нас всех ожидает в ближайшее время, если, конечно, принять предупреждение Валерии на веру.