Мышка для Котова
Шрифт:
— Марк! — отчаяннее зову я, перепрыгивая через две ступеньки. — Да, подожди ты! — терпение пропадает, и я кричу на весь подъезд, не заботясь, что могу кому-то помешать. — Марк, я с тобой разговариваю, а не с твоей спиной! — приближаюсь к нему практически вплотную и совершенно не ожидаю, что Марк резко затормозит. Влетаю в него, носом ударяясь в его грудь. Парень рукой придерживает меня за талию. Всего на мгновение, а потом убирает резко. Будто ему неприятно. Будто не может ко мне прикасаться.
— Что? — голос грубый и злой. А в глазах бушует ураган бешенных и яростных эмоций. Он ревнует меня. Снова
— Марк! — я хочу положить руки ему на грудь, чтобы почувствовать стук его сердце. Чтобы чувствовать его сердцебиение. Чтобы чувствовать его. Но парень делает несколько шагов назад. Отступает от меня. Увеличивает между нами расстояние. И это причиняет мне боль. Душевную муку. — Марк… ты причёску сменил, — цепляюсь взглядом за короткий ёжик волос. Я виновата в том, что он подстригся. Ему идёт, но непривычно. Я безумно сильно любила пальчиками зарываться в его волосы. Чувствовать их гладкость и мягкость. Я думала, что он перекрасится. Но не думала, что так кардинально сменит прическу.
— Твоими стараниями сменил. Довольна? — грубый голос, который возвращает меня в ту ночь на пляже.
— Марк, — ещё мгновение и я разрыдаюсь. Разревусь, как сопливая девчонка. И я понимаю его негодование. Его злость. Но молюсь мысленно, чтобы он сменил тон. Чтобы из его глаз ушли злость и ярость. Я не хотела тебя обидеть. Я же просто пошутила, Марк… я… — не нахожу слов, чтобы себя оправдать. Мне стыдно.
— Так же, как и не хотела обидеть меня тем, что выложила мой номер на сайте для геев? — я хлопаю глазами, до конца не осознавая о чём он говорит. — Это по-твоему смешно, Аня? Смешно? Ты выставила меня идиотом!
— Смешно! Нечего было устраивать мне секс по телефону! Какая тебе разница, кого соблазнять? — вздернула высоко подбородок, начиная злиться, что Марк повышает на меня голос. — А за те слова, что ты сказал мне на пляже, ты заслуживаешь большего наказания!
— Я уже извинялся, Аня! Извинялся не один раз! У меня тогда не было другого выхода! Ты же знаешь! Но продолжаешь строить из себя обиженную!
Молчу. Снова проглатываю слова, потому что Марк прав.
— Только вчера целовалась со мной, а сегодня уже обжимаешься с этим очкариком. Ты мне просто отвратительна сейчас, Ань.
Лучше бы он ударил кулаком не в стену, а меня. Так было бы менее больно.
— Вчера целовалась со мной, слушала мои откровения, а сегодня уже обжимаешься с другим. Вот мне интересно: ты уже успела с ним переспать? Ведь он не я, верно? — я ударяю его быстрее, чем успеваю подумать о последствиях. Как Марк мог только предположить такое? — А я сейчас одного хочу, Ань. Избавиться от этих тупых чувств! От этой херни, которая поселилась в моей груди, когда я только тебя увидел! Все два года… каждый день вспоминал тебя. Два года. Я не могу позволить себе любить тебя! Не могу! И это меня ломает, Ань! Ломает! Каждый чёртов день. Потому что знаю, что подвергаю тебя опасности. Потому что я бл*ть боюсь за тебя больше всех. Боюсь, что с тобой что-то может случиться. Поэтому я не могу быть с тобой. И не могу без тебя, Ань! Не могу, слышишь меня?
Я слышу его и просто умираю, задыхаюсь от эмоций. Марк целует меня и, развернувшись, покидает подъезд. Без сил опускаюсь на ступеньки. Рыдаю, размазывая слёзы по лицу. Прижимаю ноги к груди, давлю коленями на грудную клетку, надеясь, что боль притупится.
— Ань, — передо мной с пакетами в руках присаживается на корточки Лёша, — вставай. Пойдём домой.
Машу отрицательно головой. Я не хочу двигаться. Не хочу дышать. Не хочу совершенно ничего. Только свернуться клубочком на холодных ступеньках и уснуть до тех пор, пока всё не наладится.
— Пойдём, Анечка, — подхватывает меня за талию и поднимает со ступенек.
Я ничего не соображаю. Покорно плетусь за ним. Все мои мысли крутятся вокруг Марка. Я так и не сказала ему, что люблю. Что люблю его так же сильно. Что готова ждать сколько угодно, только бы быть с ним.
— Лёш, спасибо, дальше я сама, — останавливаюсь возле двери, дрожащими руками пытаясь вставить ключ в замочную скважину. Из-за слёз всё расплывается.
— Дай сюда, — забирает ключ из моих рук и с первого раза попадает в замок, открывая дверь.
— Спасибо, Лёш, — бесцветным голосом говорю я, заходя в квартиру. — Пока, — знаю, что не совсем вежливо, но сил на то, чтобы любезничать у меня нет.
Лёша ставит пакеты на пол и молча уходит. Хочется опуститься на пол прямо в коридоре, но я не хочу, чтобы тётя Оля заметила моё состояние. Захожу в комнату и достаю из ящика стола фотографии. В тот день на пляже я сфотографировала Марка, выходящего из воды. Я заметила это только тогда, когда скидывала фотографии на компьютер, вернувшись домой. Мой восхитительный и самый привлекательный. Распечатала его фотографию, где создаётся ощущение, что он смотрит прямо на меня. Глубокий карий взгляд. Пухлые губы.
— И я без тебя не могу, мой хороший, — пальцами провожу по фотографии, не замечая, как слёзы катятся по щекам. — Не представляю своей жизни без тебя. Ни дня. Ты так и не дослушал меня. Так и не узнал, что я люблю тебя. Упрямец. Мою любимый упрямец.
Глава 33
Успокоиться я смогла только спустя несколько часов. Когда беспрерывный поток слёз прекратился, я взяла телефон в руки и набрала номер Марка. Но парень не отвечал. Я упорно продолжала звонить, пока телефон парня полностью не отключился. Ну нет, Марк! Мы закончим наш разговор. Решительно поднялась с кровати. Чёрт. Уже полночь. Тётя Оля спит, а адреса Марка я не знаю. Поняв, что до утра исправить уже ничего не смогу, забылась тревожным сном, где раз за разом видела, как Марк уходит от меня, бросая мне в лицо ранящие слова. Утром, узнав адрес парня у тёти Оли, поехала к нему. Но дверь мне никто не открыл. Телефон Марка был отключён. А меня накрыла паника. И страх за любимого парня.
— Тёть Оль, я не могу до Марка дозвониться со вчерашнего вечера. И дома его нет. Вы не знаете, где он? — спрашиваю осторожно у женщины, которая снова над чем-то колдует на кухне.
— Не знаю, Анютка. Маркуша уже не мальчик. Порой на неделю может пропасть, — женщина вытаскивает из духовки противень.
— Я просто… волнуюсь, — устало опускаюсь за стол, налив в чашку воды. — Просто…у Марка проблемы с дедушкой.
— Что? — у женщины из рук выпала лопатка. — Дедушкой?
Разворачивается резко, смотря на меня беспомощно и с диким страхом во взгляде.