Мышка и Часовщик
Шрифт:
Девочка вцепилась левой рукой в его бедро и застонала, вогнав коготки в кожу.
– Подожди меня, малышка, - усмехнулся Гарсия.
Она послушно кивнула, закусив губу, и быстрее задвигалась вверх-вниз, глубоко дыша.
Наконец, он излился в нее, и девочка, вскрикнув, опустилась вниз и замерла.
– Все...
Она приподнялась, выпуская мужчину из себя, наклонилась вперед - и в ее губы ткнулось что-то холодное и твердое. Июль отшатнулась назад и открыла глаза.
– Тише-тише, - сказал Гарсия; в левой руке он держал резак - на тот случай, если девочка все-таки
– Сиди смирно, хорошо? Мне и впрямь понравилось, и я бы с удовольствием повторил бы еще разок-другой, но... Я, знаешь ли, предпочитаю живых девочек. Сядь.
– Я... испачкаю постель...
– Не страшно. Сядь.
Июль послушно уселась на краешке кровати, изо всех сил сжимая ягодицы. Гарсия ласково похлопал ее по попке.
– Ну, может быть, ты расскажешь, зачем все это?
– Что? Я просто... Вы мне и правда понравились, а не вы, так другой...
– Это приятно, конечно, но я не об этом, - Гарсия потер грудь слева; сердце снова забилось сильнее.
– Я о том, зачем ты убиваешь людей.
Девочка вздрогнула и уставилась на него, стиснув зубы.
– Ты не можешь знать...
– Могу. Теперь - могу. Несколько моих друзей, из тех, что питают слабость к маленьким послушным девочкам, погибли после того, как отправились искать предметы своей, хм, страсти в этом районе. Так все-таки - зачем?
– Слишком много людей, - тихо сказала Июль.
– Надо им помочь.
– Вон оно что, - Гарсия поморщился.
– Помочь, значит... И как?
Девочка подняла левую руку, сжала-разжала кулачок. Слабо улыбнулась:
– Если вонзить в них ногти достаточно глубоко, они умирают сами...
Гарсия бросил взгляд на царапины на своем бедре.
– Этого достаточно?
– спросил он.
Она оглянулась, кивнула:
– Ага, - и погладила его ногу.
Луч резака полоснул девочку по плечу, отделяя ее руку и сразу прижигая линию среза.
Июль расширившимися от ужаса глазами смотрела на обрубок. Потом перевела взгляд на мужчину. Его голова бессильно откинулась на подушку.
А потом к девочке пришла боль.
Июль, всхлипывая, разорвала рубашку мужчины и перетянула то, что осталось от руки, так крепко, как могла. В целом это было бесполезно, крови почти не было. Но девочка чувствовала: стоит сейчас остановиться - и она потеряет сознание.
Нельзя. Сначала надо предупредить отца.
Июль кое-как оделась, достала из сумочки комм, набрала номер отца и прижала аппаратик к уху, всовывая ноги в ботинки.
Отец не отзывался долго. Июль уже успела подергать ручку двери, вспомнить про ключ, найти его в кармане куртки убитого, надеть куртку на себя, сбегать в комнату за 'резаком' - а ответа все не было.
Сбросила звонок, перезвонила, попутно отпирая дверь и выходя из квартиры. Одной руки на все не хватало. Июль даже подумала, не вернуться ли за отрубленной...
– Да? Я... слушаю...
– Папа?
Она опустилась на колени поднять оброненный ключ.
– Июль, ты... Что с тобой? Ты где?
– Потом спохватился: - Ты уже возвращаешься?
– Пап, я...
Что-то в голосе отца было не так.
– Ты где, Июль? Все в порядке?
– Я... да...Да, па, со мной все... в порядке... Я скоро приду, - сказала она и отключила коммуникатор.
Отец все знал. Июль поднялась и, пошатываясь, побрела к лифтам. Его наверняка взяли, и он даже не попытался ее предупредить. Слез не было. Июль прислонилась спиной к стене, слушая гул лифта. Потом вдруг дернулась и сбежала на лестничную площадку черного хода. Прижалась ухом к двери.
Лифт остановился на ее этаже.
– ...Надо было настоять!
– резко сказал властный голос.
– Ну не хотел Эмиль...
– Еще бы он хотел! Кто его спрашивал? Зачем вообще ему понадобилось оставаться с ней наедине?
– Ну как же... такая девочка...
– Ты-то молчи уже! Она вообще не в твоем вкусе!
– Это почему?
Говорившие подошли к квартире того, кого они называли Эмилем - а Июль отодвинулась от двери и побежала вниз.
Выйдя на улицу, она швырнула коммуникатор в мусорный контейнер и побрела по улице. Изредка ее задевали проходившие мимо люди, и тогда плечо отзывалось болью, но это было где-то далеко, а здесь...
Он даже не попытался предупредить ее. Он не мог знать, успела она или нет. Он просто тянул время... Она ведь любила только его! Да, если бы он попытался предупредить, он бы наверняка погиб, но тогда она нашла бы способ отомстить за него! А сейчас...
Слез не было. Глаза сухие, не моргнуть. Сейчас в душе девочки образовалась пустота. Небольшая. Размером с отцовскую голову.
Июль добралась до набережной и свернула направо, вверх по течению реки - если бы в реке было чему течь. Впереди замаячила громада Моста Смерти.
Сначала он носил другое название. Неоновый Мост: огромное, тщательно выверенное здание, расположившееся сразу на обоих берегах реки подобно букве Н. Какое-то время люди опасались селиться или хотя бы работать в 'перемычке' между двумя башнями, но постепенно помещения стали заполняться - сказались привычка и мизерная арендная плата...
А когда вроде бы несильное землетрясение тряхнуло Аскеун, произошло то, чего никто не ждал: обвалилась верхняя часть башни, что стояла на правом берегу. Она-то и снесла 'перемычку' вместе со всем, что там находилось. Здание на левом берегу почти не пострадало и вскоре стало прибыльным, щекочущим нервы аттракционом для приезжих. До тех пор, пока река Аскэ не пересохла.
Теперь даже местные предпочитают держаться подальше от Моста Смерти. Место, говорят, несчастливое...
Но для Июль - в самый раз.
Пошатываясь, девочка вошла в пустой, гулкий вестибюль. Один из десятка лифтов все еще работал. Надо же. Но Июль решила, что не стоит оказываться в лифте ни с кем из тех, кто сейчас намеревался в него войти. Резак одинаково хорошо режет дыры в самых разных материалах.
Встав на медленно ползущий эскалатор, девочка поплотнее запахнула куртку и мельком подумала, насколько она сейчас привлекает к себе внимание. Ну да, маленькой девочке захотелось острых ощущений. Или она решил прогуляться по Мосту Смерти до конца и чуть дальше - такое иногда тоже бывает.