Мышонок и его отец

Хобан Рассел Конуэлл

– Невероятно! – вскричали скворцы.

– А в этом кое-что есть, – заметил Ворон. Он завёл отца и отступил в сторону. – Ну-ка, поглядим, на что вы способны.

Мышонок с отцом заковыляли по снегу, споткнулись о ветку, упали и остались лежать. Отец медленно перебирал лапками, а вся труппа смотрела затаив дыхание. Небо сияло холодом; белый снег искрился под солнцем; где-то на дальнем берегу замёрзшего ручья стучал дятел; сосны вздыхали на ветру.

– Не могли бы вы нам помочь? – попросил отец. – Нам надо идти дальше.

Нам нельзя здесь оставаться.

– Пафос! – восхитился Ворон. – Настоящий пафос!

– Да, в них определённо что-то есть, – согласилась госпожа Ворона, помогая мышонку с отцом подняться. – Репризу с тюленихой и слонихой надо будет доработать, но проход отличный, а падение – просто блеск! Можно будет их задействовать в следующем ревю.

Ворон обхватил отца и сына за плечи чёрным крылом: – Добро пожаловать в экспериментальный театр «Последний карк моды»!

– В прошлом году это был классический театр «Последний карк моды», – добавила госпожа Ворона.

– Искусство должно шагать в ногу со временем, – пояснил Ворон.

– Но мы не хотим в экспериментальный театр «Последний карк моды», – запротестовал мышонок. – Нам нужно найти тюлениху. Нам сказали, что она у вас. У неё на носу площадочка.

– У кого? – встрепенулся Ворон. – Какая площадочка?

– У тюленихи, – повторил малыш. – Вам не встречалась жестяная тюлениха с площадочкой на носу?

– Ах вот вы о какой тюленихе! – воскликнул Ворон. – О заводной!Теперь припоминаю. – И он воодушевлённо завертел крылом. – Акробатический номер с воробышком!

– Вот именно, – подтвердил мышонок.

– Ну конечно! – продолжал Ворон. – У нас тогда было варьете «Последний карк моды» – лучший сезон на моей памяти. Ах, эти знойные синички! По ним все просто с ума сходили. – Он покачал головой и прищёлкнул клювом.

– Где вы её нашли? – спросил мышонок.

– Купили у Крысьего Хвата, – сказал Ворон. – Он – главный поставщик заводяшек. Вы с ним знакомы?

– Он-то за нами и гонится, – ответил отец. – Хочет нас сломать.

– Да ну, не может быть, чтобы всё было так плохо, – не поверил Ворон. – Чего ради ему ломать заводяшек? Наоборот, он их чинит, а потом продаёт. Не таковский он, чтобы себе в убыток товар портить. Вот мы, например, за ту тюлениху три мешка мармеладок отдали – это за чиненую-то заводяшку! Я хочу сказать, вы же понимаете – бизнес есть бизнес, даже если это шоу-бизнес. А мармеладки, между прочим, новые были – ящик только-только из грузовика выпал!

– Где она сейчас? – спросил мышонок. Ворон пожал плечами.

– Да кто ж её знает? Где-нибудь на гастролях, полагаю. Я её продал одному кролику – он с блошиным цирком разъезжает.

– За сколько? – полюбопытствовал мышонок.

– За пару кукольных роликов и деталь от гироскопа, – ответил Ворон. – Ладно, хорошенького понемножку, а работа не ждёт! Давайте-ка прогоним «Пса» ещё разок – с самого

начала.

– Помогите нам, пожалуйста! – взмолился отец.

– Что вам сейчас необходимо, – наставительно молвил Ворон, – так это попытаться успокоиться, а прочее мы обсудим позже. Поверьте, здесь вы в полной безопасности. Никто вас не тронет, пока вы со мной! – Свирепо насупившись, он отвесил воображаемому обидчику показательную оплеуху и тотчас ласково потрепал мышонка-отца по щеке, подмигнул ему и обернулся к труппе: – Итак, приступим!

– А ты уверен, что сегодня стоит дать именно «Пса»? – переспросила Ворона с сомнением.

– Ещё и как уверен! – закивал Ворон. – «Последний видимый пёс» – самая забойная вещь из всех, что у нас были. Оригинальная! Не для всех! Со скрытым смыслом!

– А в чём скрытый смысл? – поинтересовалась Ворона.

– Не знаю, – сказал Ворон, – но зато знаю, что он там есть, а это – главное.

– А мне сдаётся, «Месть сурка» перспективнее, – возразила Эвтерпа, воплощавшая для труппы если не лирическую музу, то, по меньшей мере, весь репертуар, ибо пьесы от начала и до конца хранились в её памяти. – С таким сюжетом, как в «Сурке», не промахнёшься, – продолжала она. – Бедное семейство закладывает нору жадному лису, а тот лишает их права выкупа, и несчастные вынуждены уйти со своей территории.

– Опять территория, – вздохнул отец. – Ну зачем, спрашивается, напоминать мне на каждом шагу о нашей бездомности?!

– Если бы мы нашли тот кукольный дом, он мог бы стать нашей территорией, – сказал мышонок. – А, папа? – Только сейчас малыш ощутил на шее новую тяжесть и вспомнил про монету. – Может, у нас и правда всё получится? – добавил он. – Может, придёт наш счастливый день?

А Эвтерпа между тем продолжала нахваливать «Месть сурка».

– Банкир Лисоплут! – декламировала она. – Он, кто в безмерном коварстве своём беспощадней ловца, острозубою сталью тропу заградившего зверю! Что за новые беды готовит он нам, вероломный?!Аншлаг обеспечен! – добавила она убеждённо.

– Послушай, Эвтерпа, – перебил её Ворон, – как Директор «Последнего карка моды» я просто обязан проводить в жизнь самые современные веяния. Сегодня мы ставим «Пса». Итак – акт первый, сцена первая. Поехали.

– Дно пруда, – проскрипела Эвтерпа. – Тина, ил, грязь, отбросы и водоросли. В центре сцены стоят две консервные банки, полу занесённыеилом. Налево от них – камень. Из одной банки показывается голова. Это голова Фурцы. Из другой банки показывается голова Вурцы Справа на сцену выходит Греч и направляется к камню.

– Ну и пьеса, – проворчал кролик, игравший Греча. – У меня до третьего акта ни одной реплики! Стою себе на камне – и все дела.