Мысли и высказывания
Шрифт:
Я верю, что одновременно боги продлили на многие годы – навсегда, надеюсь, – и благосостояние нашего города, и память о моем консулате; верю, что по их милости в нашем государстве одновременно возникло двое граждан, из коих один распространил вашу державу до той черты, которая отделяет не страну от страны, а землю от неба, другой же – избавил от гибели основу и средоточие этой державы. Все же моя деятельность обставлена иными условиями, чем деятельность начальников в зарубежных войнах: тогда как они, перебив или покорив врагов, оставляют их – я должен и впредь жить среди тех, которых я победил и усмирил. А потому, квириты, на вас падает обязанность принять меры к тому, чтобы – в то время как другим их заслуги по справедливости приносят пользу – мои не принесли мне вреда. Чтобы преступные и нечестивые замыслы этих безумцев не могли повредить вам – об этом позаботился я: ваше дело – позаботиться, чтобы они не повредили мне. Что же касается меня, квириты, то мой нрав не только не велит мне отступать перед чьей бы то ни было заносчивостью, а напротив всегда заставляет меня добровольно бросать вызов всем врагам государства.
Алтарь Мира. Фрагмент рельефа
Впрочем, квириты, мне лично они уже никакого вреда принести не могут: великий оплот – сочувствие добрых, которое я обеспечил себе навсегда; великий оплот – достоинство государства, которое всегда, хотя и молча, будет защищать меня; великий оплот, наконец, – сила врожденной каждому человеку совести; она такова, что если кто, насилуя ее, вздумает меня оскорбить – то она сама будет его обвинительницей. Если, таким образом, весь натиск домашних врагов, отраженный от вас, обратится против меня – то вам, квириты, придется призадуматься о будущей участи тех, которые ради вашего блага пойдут навстречу ненависти злых людей и всякого рода опасностями; что же касается меня, то моя жизнь принесла уже все свои плоды, и я не вижу более ни на поприще зависящих от вас почестей, ни на стезе зависящей от доблести человека славы – другой, более высокой награды, к которой я мог бы стремиться. Конечно, квириты, одного я достигну: что я совершил, будучи консулом, – то я сумею, вернувшись в частную жизнь, защитить от кривотолков и клеветы, так что всякая ненависть, которую я мог навлечь на себя своим участием в деле спасения государства, обратится против самих ненавистников, мне же принесет одну только славу; вообще я намерен во всей своей политической деятельности иметь в виду деяния своего консулата и своим дальнейшим поведением доказать, что они были делом моей твердой воли, а не даром случая.
Август Октавиан. Античная монета
А вы, квириты, так как уже наступила ночь, помолившись (с жестом по направлению к нововоздвигнутой статуе) этому Юпитеру, спасителю этого города и вашему, разойдитесь по домам. Их вы, хотя опасность уже миновала, должны охранять ночными стражами также заботливо, как и в прошлую ночь; скоро я приму меры к тому, чтобы вам долее не приходилось этого делать, и обеспечу вам возможность свободного от всяких тревог мира.
Актеры. Мозаика. Помпеи
Четвертая речь против Луция Сергия Катилины
Я вижу, сенаторы, что все ваши лица, все ваши взоры обращены на меня; вижу, что вас озабочивает не только ваша и общегосударственная опасность, но – в случае ее благополучного устранения – и моя. Ваше участие поддерживает меня в моем трудном положении и утешает меня в моем горе; но ради бессмертных богов, оставьте его в стороне, забудьте о моей судьбе и сосредоточьте свои мысли на деле вашем и детей ваших. Если уже такова воля рока, чтобы я в свой консулат испытал все горести, все страхи и мучения, какие только могут выпасть на долю человека, – я их перенесу не только покорно, но и с полной готовностью, лишь бы мои невзгоды были залогом славы и благополучия для вас и для народа римского; мой консулат, сенаторы, был обставлен такими условиями, что я нигде не чувствовал себя обеспеченным от предательского кинжала – ни на форуме, этой арене правосудия, ни на Марсовом поле, освященном консульскими ауспициями, ни в курии, этой всенародной гавани спасения, ни в собственном доме, этом природном убежище человека, ни на ложе сна, ни на кресле чести; о многом я смолчал, многое перенес, многое простил, многое направил к лучшему ценою действительной боли для меня и одного лишь страха для вас. И если бессмертные боги решили дать моему консулату такой исход, чтобы вы и римский народ были избавлены много от жестокой гибели, ваши жены, дети и девы-весталки от невыносимого поругания, храмы, святыни и весь наш прекрасный, родной Рим от нечестивого пламени, вся Италия от опустошения войны, то, какая бы участь ни ожидала меня лично, я встречу ее безропотно.
Август Октавиан. Фрагмент античной статуи
В самом деле, если Публий Лентул, дав веру вещателям, счел свое имя роковым символом гибели государства, почему бы и мне не лелеять радостной мечты, что мой консулат станет тоже, если это слово здесь уместно, «роковым символом» спасения римского народа?
Итак, сенаторы, позаботьтесь о самих себе, порадейте о государстве; охраняйте самих себя, жен, детей и имущество ваше, защищайте честь и благополучие римского народа; меня же щадить, обо мне думать перестаньте. Прежде всего я могу надеяться, что все боги – покровители нашего города воздадут мне ту благодарность, которую я заслужил; если же мне суждено иное – я встречу смерть спокойно и бесстрашно.
Смерть не позорна для того, кто достаточно потрудился на своем веку, не преждевременна для того, кто уже достиг консулата, не горестна для того, кто вкусил плодов мудрости. Конечно, я не настолько лишен человеческого чувства, чтобы оставаться равнодушным к скорби присутствующего здесь, столь же любящего, сколь и любимого брата, к слезам всех этих моих друзей, которые окружили мое кресло; мои мысли то и дело витают в покоях моего дома, где мне представляются – бледная от волнения жена, дрожащая дочь и малютка-сын, он, которого наша отчизна, думается мне, прижимает к своему лону как залог верности своего консула; не забываю я и о своем зяте, который стоит вот там – я его вижу отсюда – и дожидается исхода нынешнего дня.
Алтарь Мира. Фрагмент рельефа
Да, все это действует на меня, но действует в том направлении, что я скорее желаю им всем спастись вместе с вами, хотя бы и ценою моей гибели, чем погибнуть в той общей пучине, которая грозит поглотить и их, и нас, и все государство. Поэтому, сенаторы, еще раз прошу вас: приложите все свое усердие к спасению государства, подумайте о всех бурях, которым мы идем навстречу, если вы их не предотвратите.
Вы знаете, кто такие те, которые ждут решения своей участи от строгости вашего суда: это не Тиберий Гракх, пожелавший вторично стать народным трибуном, не Гай Гракх, попытавшийся возобновить аграрное движение, но Луций Сатурнин, убивший Луция Меммия, нет – уличены те, которые остались в Риме ради поджогов, ради вашего поголовного избиения, ради выдачи города Катилине; уличены они своими письмами, своими печатями, своими почерками, своими признаниями.
Вы знаете – они поднимали против нас аллоброгов, подстрекали рабов, призывали Катилину; их замыслом было произвести такую резню, чтобы некому было даже почтить погребальным плачем имя римского народа, воздать последний дар слез похороненному властелину мира. Все это удостоверено показаниями свидетелей, признаниями обвиняемых, да и вашими собственными многократными приговорами.
Август Октавиан. Античная монета
Когда вы в столь необыкновенных выражениях высказывали мне свою благодарность, объявляя, что я своею ревностью и осмотрительностью обнаружил заговор нечестивых людей; когда вы заставляли Публия Лентула сложить с себя претуру; когда вы того же Лентула, а с ним и остальных подсудимых, решали подвергнуть заключению; когда вы – что очень важно – назначали от моего имени благодарственное молебствие, являя первый пример такой почести гражданскому администратору; когда вы, наконец, во вчерашнем заседании присуждали щедрые награды послам аллоброгов и Титу Вольтурцию; когда вы постановляли все это, вы этим самым давали понять, что те лица, которых вы поименно приказали подвергнуть заключению, должны совершенно недвусмысленно считаться осужденными.
Тем не менее, сенаторы, я решил представить это дело, точно непочатое, на ваше обсуждение. Ваше право – высказать ваше мнение о самом деянии и о заслуженной им каре; мой консульский долг велит мне, однако, напомнить вам следующее.
Что умы в государстве сильно взволнованы, что готовится и назревает какое-то неслыханное до сих пор бедствие – это я знал давно; но я никак не ожидал, что этот заговор получит среди граждан такое огромное, такое гибельное распространение. Но раз это так – я должен требовать, чтобы ваше постановление, каково бы оно ни было, состоялось до наступления ночи.