Мысли вслух, или Про поезд, море… и любовь
Шрифт:
Сейчас, конечно, иногда мне кажется, что она нас и не любила, зацикленная на своем неудачном замужестве, считала нас лишним грузом. Но, как говорится, никто из нас не просит, чтобы его родили на этот свет. Так же, как никому не дано выбрать по своей воле родителей…
Возможно, из-за моей тяги к чтению, я уже в раннем детстве слишком идеализировала нормальные семейные отношения и всегда стеснялась своего отца, мне казалось, что любой, кто говорил, что знает его, намекает на то, что он пьяница. Уже после его смерти я переосмыслила свое к нему отношение. По сути, он был глубоко несчастным человеком. Невероятно начитанный (кстати, моя любовь к чтению – от него!), с золотыми руками и гениальной головой, он потихоньку скатился к пьянству, не найдя понимания и любви в собственной семье. Трудно оставаться добрым, когда чувствуешь к себе ненависть…
Старшие братья и сестры в то время относились к нам как к обузе. За нами нужно было присматривать, кормить, обмывать нас, потому что родительница умело перекладывала все эти обязанности на старшую дочь, как только дети отлипали от груди. Поэтому сердечной, нежной привязанности между детьми, можно сказать, не было.
Когда через много-много лет, встречаясь с одноклассниками, начинаешь вспоминать школьные годы, почти все хотят вернуть этот отрезок в своей жизни. Но не я. Ни одного дня, прожитого и оставшегося в прошлом, я бы не хотела возвращать. Даже молодости, даже юности".
Оторвавшись от грустного чтива, Яна задумалась. Да, не повезло Лидии Михайловне! И невольно вспомнилось собственное детство. Если честно, вполне счастливое.
Мысль пятая
Все приятное в этом мире либо вредно, либо аморально, либо ведет к ожирению. (Фаина Раневская)
«Я всегда была очень влюбчивой, – продолжила читать Яна. – Буквально с начальных классов меня начали интересовать мальчики. Причем, не все подряд. Как я уже говорила, многочисленные книги сформировали в моем воображении образ этакого эталона. Он должен был быть красавчиком. Требования к внутреннему содержанию менялись в зависимости от моего возраста и восприятия мира.
Но хулиганы меня не интересовали никогда! Печальный опыт семейной жизни с пьяным отцом предостерегал от любых похожих на него драчливых петухов. До самого окончания основной школы меня третировал один такой мальчишка. Может быть, это был своеобразный способ обратить на себя мое внимание, но, кроме ужаса и брезгливости, я не испытала к нему за эти годы ни одного положительного чувства.
Зато отличники и веселые заводилы привлекали. Но… та самая “вторая я” не позволяла мне подпускать их к себе. Поэтому никаких прогулок под луной и поцелуев, конечно, не было. Хотя сейчас, разглядывая свои школьные фотографии, я могу сказать, что была довольно миловидной и симпатичной. А еще у меня был характер неприступной гордячки!
Итог – первый поцелуй в девятнадцать лет. И то – с человеком, который был старше почти вдвое и который меня не интересовал, потому что не подпадал под мой эталон. Возможно, из-за этого никакого удовольствия от поцелуя я не испытала, видимо, и “учитель” тоже не был профессионалом…
Перечитала и поняла, что все же я немного покривила душой. Ведь прогулки под луной были, и были с тем человеком, воспоминания о котором преследуют меня уже многие десятилетия.
О том, что его звали Степа, я узнала чуть позже. Помню нашу первую встречу, как будто она произошла буквально вчера.
Был конец августа. Я перешла в восьмой класс и была на хорошем счету у учителей. Была даже активисткой. Поэтому меня выбрали секретарем школьной комсомольской организации. Не помню, сколько тогда было комсомольцев в школе, только помню, что много. Тогда ведь в каждой сельской семье был целый выводок детей, не только у нас. И вот сижу я в пионерской комнате и то ли газету рисую, то ли план годовой составляю, а дверь открыта и как раз напротив входа в школу. Ну и, как водится, “он лишь зашел, я вмиг узнала, вся обомлела, запылала”… Он был действительно запоминающимся. Высокий, стройный, как теперь говорят, спортивного телосложения. И на лицо очень симпатичный!
Тогда в нашу школу приходили учиться из разных деревень. В основном, после начальной школы, но из этой – только в старшую школу, потому что у них была основная в своей деревне.
И вот заходит небольшая толпа парнишек, чтобы написать заявление о приеме в старшую школу, и он среди них. А я с девчонками была, и дернул меня черт сказать им, что вон тот, высокий – мой!”
– А она, видать, бойкая все-таки была! – пересела Яна поудобнее, подтягивая к себе тетрадку.
И хотела было уже продолжить чтение, но тут дверь купе распахнулась и появилась проводница с пассажирами.
– Вот ваши места, устраивайтесь, – провела она семейную пару с мальчишкой лет шести.
Яне пришлось потесниться, правда, место у нее было нижнее, поэтому пересаживаться все же было не нужно. Коротко поздоровалась и невольно посмотрела на часы в телефоне. Ого, уже одиннадцать ночи!
– Костик, может, сразу спать ляжешь? – проговорил отец семейства, мужчина средних лет с намечающимся животиком и вторым подбородком.
– Ну пааа, я не хочуу! – заныл упитанный мальчишка, поглядывая с надеждой на такую же пухленькую мать. – Можно я пока в телефоне поиграю?
– Наигрался уже, пока поезд ждали! – строго проговорил неприступный отец, но тут же подсластил пилюлю. – Если будешь слушаться, разрешу на верхней полке спать!
– Урааа! – прокричал Костик и неуклюже полез на полку со стороны Яны.
С опаской наблюдая за пыхтящим “скалолазом”, она уже хотела подсобить своему соседу сверху, но тут его папа наконец-то встал и помог сыну улечься. Яна выдохнула с облегчением и снова потянулась к тетрадке, но вздрогнула от недовольного замечания женщины:
– Девушка! Вы же не собираетесь сейчас страницами шуршать? Ночью спать нужно!
– Но ведь… – начала было Яна, но к жене присоединился и ее муж:
– Действительно, девушка, давайте уважать друг друга! Мы до Ростова, в шесть уже должны сойти, поэтому дайте, пожалуйста, выспаться!
– Ну что ж, – пришлось уступить Яне, и она с сожалением отложила тетрадку себе под подушку и, отвернувшись к стене, попыталась уснуть.
Разбудили ее отнюдь не тихие сборы соседов по купе, которые как-то однобоко понимали понятие уважения друг к другу. Решив не тратить зря нервы, Яна просто притворилась спящей и действительно уснула, как только за ними закрылась дверь. Поэтому и не увидела приход следующего своего попутчика, занявшего место напротив.