Мытарства пассионариев
Шрифт:
– Батюшка! Какого рожна здесь происходит? Мы что, дадим этому ублюдку спокойно уйти, да еще после таких улик? Скорее благословите порвать его на британский флаг, а то он скроется в тайге! Батюшка!
Но батюшка молчал, провожая взглядом страшного гостя.
Кстати, а знаете, что во всем этом происшествии мне показалось самым странным?
– Самым странным?
– Андрей был удивлен вопросом, потому что для него здесь все казалось странным.
– Интересно, что же во всем этом может быть еще и самым странным?
– Два пуделя!
– Что? Какие два пуделя?
– Старика на окраине поселка смирно ждали два огромных черных королевских пуделя, которых мы раньше в суматохе не заметили. Как только дед поравнялся с ними, они молча встали и пошли рядом.
– А ты уверен, что это были именно пудели? Откуда здесь, в сибирской глуши, у оборванного старика два королевских пуделя?
– То-то и оно. Причем вид у них был куда более ухоженный, чем у самого старика. Я заметил, что это странное обстоятельство бросилось в глаза не только мне. Опытный МУРовский оперативник тоже обратил внимание на нетипичных для этих мест собак и задумался. Во всяком случае, он перестал кричать на отца Василия и с новым выражением посмотрел вслед уходящему старику.
– М-да. Ладно, давай дальше.
– Дальше все обступили батюшку с расспросами. Он долго молчал, а потом как-то обреченно поднял руку, призывая к молчанию.
– Братья и сестры, - сказал он.
– Я думаю, мы попали в беду. Этот человек пришел от убийц наших прихожан. Он сказал, что в западном направлении нам больше, чем на пятьдесят километров углубляться в тайгу нельзя - там расположена заброшенная колония уголовников. В 1953 году после смерти Сталина перед арестом Берии многие такие колонии были распущены одним росчерком пера и впоследствии забыты. Одна из них находилась рядом с нами. Активные бандиты ушли, но значительная часть осталась. Они долгое время промышляли грабежами и насилием в местных немногочисленных поселениях, постепенно уничтожив их и угнав к себе женщин и детей, после чего начали вести более или менее оседлый образ жизни. Наше появление здесь и особенно достаток, который мы смогли создать, привлекло их и возбудило. Тот старик, что приходил, заявил, что является одним из главарей колонии и хочет добрососедских отношений с нами.
– Добрососедских??
– Ну, он выразился несколько иначе, но смысл именно таков. Он гарантирует нашу неприкосновенность, но взамен желает от нас регулярную мзду в виде одежды, еды и техники. Также он требует единоразовый денежный побор лично для «руководства» лагеря, то есть для его дружков. Что же касается смерти, то это, по его словам, предупреждение для нашей же пользы: пока мы сидим на своем месте, мы в безопасности, но он не сможет ручаться за своих головорезов, если кто-то забредет на их территорию. Кроме того, мы не должны ходить не только в западном направлении, но и в направлении юго-востока, так как там, тоже примерно в пятидесяти километрах отсюда, начинаются владения банды Ли Цзяо.
– Какого еще Ли Цзяо? Батюшка, что это за галиматью он тут наплел вам!?
– К сожалению, это не галиматья. По его словам, Ли Цзяо - китайский отморозок, сумевший сколотить из своих соотечественников кровавую банду контрабандистов и уйти от китайского правосудия в Россию, то есть сюда. Вы считаете, что проще не верить? Кто хочет проверить это и поставить под удар всех нас?
Люди молчали.
– Но и это еще не всё.
Тимофей Скворцов не выдержал.
– Не всё? Батюшка, мы, конечно, уважаем вас, но завели нас сюда именно вы. Теперь выясняется, что с одной стороны нас стерегут урки-убийцы, а с другой - китайские бандюки. Что же еще не всё?
– К югу от нас, и также в пятидесяти километрах, расположен лепрозорий.
– Твою. Блин, по каким же критериям вы выбирали это место для поселения?
Священник молчал. Приход, пораженный услышанным, тоже молчал. Только что была разрушена последняя надежда людей на обретение земли обетованной, на обретение покоя и гармонии. Они думали, что смогли уйти от мира, но суровый мир безжалостно и совсем рядом напомнил о себе. Пятьдесят семей попали в самый центр некоего подобия Бермудского треугольника в Сибири, где каждый шаг может привести к непредсказуемым последствиям, а то и к смерти.
– Хорошо, я скажу!
– все вздрогнули от неожиданного тона отца Василия.
– Весь маршрут, по которому мы с вами прошли от Москвы до Байкала и сюда, был проложен и благословлен самим отцом Ипатием. Я не знаю, откуда он брал все эти координаты и названия, но вел он нас именно сюда. Я раз в неделю корректировал с ним маршрут по спутниковому телефону, который он мне вручил перед отъездом.
Вперед выступил бывший профессор МГУ Константин Иванович Копылов, «спасающийся» в Новом Фаворе со всей своей семьей (он, жена, дочь, зять и двое десятилетних внучек-двойняшек):
– Батюшка, из ваших слов напрашивается вывод, что наш московский настоятель знал, куда нас ведет. Он что, специально завел нас в ловушку, из которой нет выхода?
Отец Василий пожал плечами и снова замолчал, не в силах подтвердить вслух страшный вывод (мы же тогда не знали того, что вы только что рассказали о доме на Рублевке, секте и банковских счетах). Тогда, после визита страшного старика, мы просто отказывались верить в очевидное, потому что продолжали верить своему духовнику.
Молчание нарушил опер Скворцов.
– Батюшка, вы сказали, что у вас есть спутниковый телефон и контакт с отцом Ипатием. Так позвоните ему прямо сейчас!
Для нас тогда даже страшнее соседства с бандитами и прокаженными было потерять веру, и прежде всего веру в нашего обожаемого старца Ипатия. Вот почему все, как один, с огромным облегчением и надеждой начали поддакивать Скворцову и просить отца Василия позвонить в Москву.
– Что ж, отец Ипатий строго наказал, что звонить будет только он, а меня благословил беспокоить его только в экстренных случаях, чтобы, как он говорил, не подставлять его под удар, и подобно семье Лота не подвергаться соблазну, оглядываясь назад. Я думаю, сейчас именно тот экстренный случай.
Он попросил одного из диаконов принести телефон. Все прихожане стояли и ждали.
После того, как аппарат принесли и он был настроен и подключен, пошли долгие гудки вызова. Как только на другом конце сняли трубку, отец Василий радостно заговорил:
– Благословите, Ваше Высокопреподобие! Извините, ради Бога, за беспокойство, но у нас произошло чрезвычайное происшествие. Крайне нужны Ваш пастырский совет и Ваше пастырское благословение.
Люди стояли тихо, с тревогой пытаясь вслушаться в разговор двух священников. Отец Василий кратко пересказал суть происходящего, а потом долго молчал, слушая ответ архимандрита Ипатия. Мы же тогда не знали, что он расстрига и больше не архимандрит! Мы, не слыша, что говорит наш духовный отец, с надеждой всматривались в лицо отца Василия и по его выражению пытались понять смысл разговора. А лицо нашего настоятеля, сначала светящееся от общения с наставником, начало вдруг бледнеть и блекнуть. Наша надежда сменилась еще большей тревогой.