Мюнхен — 1972. Кровавая Олимпиада
Шрифт:
Министры внутренних дел ФРГ — Ганс Дитрих Геншер и Баварии — Бруно Мерк рассказывают о том, почему провалилась операция, которой они руководили.
Сидки все это не нравилось. Напрасно я пытался объяснить, что возможные тяжкие последствия повредят арабскому делу. Мне ответили, что Каир ничего не намерен делать в отношении «этих людей».
Эта была последняя
Отказ Садата вмешаться означал, что в Мюнхене кровопролитие становилось неминуемым.
Правда, египетский премьер Азиз Сидки позднее излагал иную версию разговора с канцлером. По его словам, Вилли Брандт требовал гарантий безопасности израильских заложников, если они окажутся в Каире. Сидки ответил, что он не может дать абсолютных гарантий (египтяне не контролировали «Черный сентябрь»), но обещал сделать все возможное.
Один из немецких политиков предположил, что, если бы израильтяне попали в Египет, их бы там убили.
— Как он мог такое сказать? — возмущался Сидки. — Неужели египетское правительство допустило бы бойню? Мы хотели спасти заложников. Но Германия выбрала другой путь, и все погибли…
Трудно сказать, как повели бы себя египтяне, если бы самолет с заложниками-израильтянами оказался в их власти. Но Вилли Брандт не верил в добрые чувства руководителей Египта и отказ дать ему гарантии безопасности заложников воспринял как угрозу их жизни.
— Нельзя позволить, чтобы израильтян вывезли из нашей страны, как багаж, — сказал канцлер своим подчиненным. — Террористов надо остановить.
МЮНХЕН, 5 СЕНТЯБРЯ 1972 ГОДА, СЕМЬ ВЕЧЕРА
Родственники заложников в Израиле ничего не знали. Они метались в отчаянии, приходя в ужас от различных слухов. Мириам Гутфройнд отправилась к Стене Плача. Она просто молилась. В Мюнхене остатки израильской команды немцы собрали вместе, снабдили их едой и одеждой, принесли телевизор и привели переводчика, знающего иврит.
В этой ситуации полицай-президент Шрайбер пришел к выводу, что силовая операция — единственный выход. Придется подготовить самолет для террористов, но ни при каких обстоятельствах он не должен взлететь.
Вальтер Трёгер первым сообразил, что опасно вести террористов в огромный мюнхенский гражданский аэропорт, где полно людей. Вспомнили, что в двадцати пяти километрах от города находится военный аэродром Фюрстенфельдбрюк, который иногда использовался в гражданских целях, например, во время ежегодного пивного фестиваля.
Военный аэродром казался идеальным местом для проведения спасательной операции: двадцать километров от города, изолирован от населенных пунктов, окружен лесом и двухметровой оградой, сверху колючая проволока, через которую пропущен электрический ток.
В Фюрстенфельдбрюк отправили полицейского чиновника подготовить самолет для террористов и пять снайперов, которые должны были освоиться на местности.
Тем временем рейсовым самолетом из Израиля в
Блистательный оратор и искушенный политик, Штраус был человеком с юмором. На свои деньги издавал альбомы весьма нелестных для него карикатур и раздаривал их гостям, справедливо полагая, что в свободном обществе это на пользу всем, а ему еще и дополнительная реклама.
Бавария считалась твердыней католицизма. Штраус вспоминал, что клерикальное крыло его партии хотело ограничить членство в партии только теми, кто регулярно посещает церковь. Штраус отстаивал иной принцип: ХСС — партия граждан, которые исповедуют христианский нравственный закон в самом широком толковании этого понятия. Он говорил, что партию не должно интересовать, ходит ли тот или иной человек в церковь и вообще к какому вероисповеданию он принадлежит. Но Штраус был против приема в ХСС воинствующих атеистов.
Он хотел, с одной стороны, сохранить Баварию с ее крестьянской и ремесленно-сословной структурой, а с другой — превратить родину в современное передовое индустриальное государство.
Штраус был генеральным секретарем партии с 1948 года. В марте 1961 года его избрали председателем ХСС, и он руководил партией дольше, чем любой другой глава партии в истории Федеративной Республики. Казалось, что он неминуемо станет канцлером. Возглавить правительство ему не удалось, но в Баварии без него ничего не решалось.
Руководитель Моссад Цви Замир предложил немцам свою помощь. Он считал, что нужно затягивать переговоры до бесконечности. Напряжение невыносимо для террористов, следовательно, надо делать все, чтобы их психика не выдержала, чтобы они устали, чтобы их силы истощились.
Немцы отказались от его помощи. Его, собственно, даже не стали слушать. Немецкие чиновники не сомневались, что сами справятся:
— У нас есть хороший план. Его надо исполнять. Если мы промедлим, они начнут убивать заложников.
С Виктором Коэном точно так же не пожелали советоваться, хотя он был признанным специалистом по ведению переговоров с террористами. У израильтян создалось ощущение, что их вообще воспринимают как нежелательных свидетелей.
— Баварские чиновники вели себя враждебно, — вспоминал Замир. — Они просто отказывались с нами разговаривать. Геншеру и нашему послу приходилось постоянно вмешиваться.
Замир все-таки добился, чтобы его посвятили в план операции. Он узнал, что террористов и заложников отправят на военный аэродром на двух вертолетах. Немецкие чиновники будут сопровождать их на третьем вертолете. А там, в Фюрстенфельдбрюке, террористов уничтожат. Этому поможет то, что на аэродроме двое террористов, в том числе их руководитель, пойдут осматривать самолет. В этот момент их перестреляют.