Н 4

Ильин Владимир Алексеевич

– Из равных тебе по титулу?

– Смеешься? Равные уже в клубе…Но некоторые господа – из весьма уважаемых семейств. – Артем задумался, стоит ли говорить, но все же произнес. – Пашку помнишь? Вот он тоже пойдет. И еще пара ребят.

– Пашка то как? – Сдержанно удивился я. – Он же плотно под Черниговскими.

– Да те уже в клубе, почти самые главные. – Пожал тот плечами. – Видимо, к себе через испытание тащат.

– Девушек с собой берете? – Пока напряженно думал, озвучил я пустяк.

– Нет, они пойдут довеском.

– Что от меня нужно? – Спросил я напрямик.

– Совет. Не знаю, – как-то даже расклеился Артем. – Мне запрещено

просить помощи у клана, и я дал в этом свое слово. Даже аналитиков – и тех не привлечь.

– Давай так, – сосредоточился я. – Ситуация мутная. Отказаться не можешь. Новое задание не дадут. Все верно?

– Абсолютно.

– Если все сорвется, и вас повяжут, будет на тебе имперское преступление.

– Так.

– Последствия для тебя? – Уточнил я крайне важное.

– Не могу сказать точно, – постучал он пальцами по деревянному подлокотнику. – Плаха для остальных – без вариантов. Пашку, может, еще откупят. Меня не тронут, – все же ответил он, но без уверенности.

– А если это ограбление не сможет произойти? – Сдержанно улыбнулся я.

– Как это? Если мы все струсим?

– Нет. – Терпеливо ответил я. – Если, к примеру, этот банк случайно ограбят на день раньше.

И лукавая улыбка была мне ответом.

– Я думаю, им все же придется придумать что-то другое, – выдохнул он с облегчением. – Блин, на поверхности же! Только грабить не надо! Просто прорыв воды или канализация там. Максим, ты гений! – Совсем уж успокоился Шуйский и, подняв голову вверх, улыбнулся. – А там, на новое испытание я и отказаться смогу без урона чести.

– Ты же хотел в клуб?

– Да не то, чтобы очень. Просто вышло, что согласился, а раз так – то и о перспективах можно подумать, – невольно поморщился Артем.

– Вера при этом была?

– Да при чем тут она! – Чуть было не вспылил Шуйский, но мигом успокоился. – Никогда не знаешь, как пойдет разговор. Согласился – и ладно. Если выручишь меня с этим – скажу спасибо. Мне, к сожалению, никак лично или через моих людей этого делать нельзя. Засмеют, если вскроется, – чуть беспомощно посмотрел он на меня.

– Не беспокойся, не засмеют, – ответил я успокаивающей улыбкой. – Все будет хорошо.

– Но ты же не будешь грабить этот банк? – Через облегчение, словно на всякий случай, спросил друг. – Просто прорыв водопровода, верно?

– Артем, – с укоризной ответил я. – Меня сегодня обвинили, что я не умею шутить над собой.

– А, то есть, это ирония. У тебя начало получаться! – Хохотнул Шуйский. – Зная тебя, я даже поверил!

И да, я не умею.

Обратно домой меня отправили на той же машине, сопроводив добрыми пожеланиями. Артем, расчувствовавшись, даже пообещал убедить деда взять на сватовство кого-то из своих давних друзей – словом, был мне обязан заранее и не сомневался в результате задумки. Потому что грабить они собрались уже на следующей неделе, в среду…

Предстояло целое воскресенье, чтобы проработать все и этого не допустить.

Но до того…

– Димка, привет. Устрой мне встречу с князем Панкратовым. Как-нибудь незаметно, через ту же больницу – мол, конфликт у нас с руководством, и без его внимания не решить… У нас же финансовые показатели хорошие, доход мы ему приносим? Аж на две трети его расходы снизились? Ну, это мы конечно, щедро, но сейчас в кассу. В общем, делай, но обязательно на следующей неделе. На понедельник – идеально. До связи.

Потому что коллектив по увещеванию отца Ники надо усиливать со стороны. Деду Артема я вообще ни на грош

не верю – врун еще тот. Разобьют лицо будущему тестю, дом сожгут, медовуху всю выпьют – а виноват я, ага. Или фонарный столб мне вместо Ники сосватают – а мне его даже поставить некуда, потолки низкие… Так что пусть будет кто-нибудь высокопоставленный, кто сможет его сотоварищи урезонить. Мне этому Панкратовому есть, что предложить. И Игорю надо еще позвонить – точно! Пусть рассчитывается за семейное счастье и торт.

Пока же, вернемся к нашим заморским гостям.

Я оглядел разложенные на столе отпечатанные приглашения на несколько сотен персон.

«Конференция по новым компьютерным технологиям и защите компьютерных программ», Нью-Йорк, Федерации Америки.

Приглашения без имен, подлинные и много – хватит на целый класс. Каждый – работает как авиабилет туда и обратно и гарантирует проживание в отеле на две недели. Сейчас их, разделив на партии, отправят через Америку в те университеты, где учатся нужные мне гости. Там приглашения, разумеется, отдадут в самые передовые группы, достойные представлять заведение – то есть, в самые родовитые. Кто-то из списка Ники, разумеется, не поедет. Кто-то не сможет, или приглашение пройдет мимо. А кто-то поедет на чужбину, где совсем несложно со всеми этими выставками, лекциями и размахом мероприятия потеряться на две недели. А потом найтись – на радость всем родным, которые далеко не наивные ребята, и знают толк в поиске с применением спутников и Силы. Но половина земного шара – это половина земного шара…

– Одним словом, Велкам ту зе Юнайтед Федерейшн.

* * *

Александр Олегович Шуйский стоял возле внутреннего озера Серебряного бора и смотрел на блеклую полоску света, что легла на воды от высокой луны. Блеклую – потому что сиял вокруг острова огромный город, подавляя своим свечением ночное небо – не только беззвездное, но словно выбеленное, подернутое бежево-коричневым цветом, будто кофе с молоком.

В его времена такого не было. В его времена многого не было, причем настолько, что становилось страшно, как же он стар.

Уж точно не случалось такого, чтобы Юсупов по крови умирал за Шуйского. И совсем неслыханно – чтобы Шуйский признал Юсупова братом перед старейшим в роду, но запретил об этом говорить нареченному родичем.

Но даже это мелочи, сравнивая с тем, что происходило вокруг, пока он бродил по родовой чащобе и добывал вкусного и жирного оленя, забывшись на десятилетия в этом сладком чувстве всемогущества.

Нет больше старейших союзов, нет протектората сильных над слабыми, уничтожены шесть древних семей – за полсотни лет! Семей, которых никто не смел бы уничтожить, будь даже они в кровниках – и если последний представитель бросился бы с утеса вниз головой, его подхватил бы злейший враг и заставил жить. Потому что не только Сила Крови в их венах – но статус существования их семей сам по себе обеспечивал целый механизм договоренностей и соглашений. Нет Борецких, вырезаны – и те, кто это сделал, даже не представляет масштаб беды, потому что гарантии им давали как бы не треть старших семей, включая пунктом в более крупные документы, которые теперь просто ничтожны… Нет Збаражских, нет Судских, нет Фоминских… Это в последние годы своего существования они были слабы, но сотней лет раньше в том числе их подписями скреплялся вечный мир с османами… А раз мертвы – то когда-нибудь, кто-то догадается перечитать древний документ из архива и поймет, что нет в нем больше силы…