На 127-й странице. Часть 3

Крапчитов Павел

— Энтони, — прошептала Тереза.

А потом случилось непоправимое. А подошел к девушке, посмотрел в ее удивительные, словно не от мира сего, глаза и поцеловал в чуть открытые, точь-в-точь, как на моем рисунке, губы. Ее холодные ладошки скользнули по моей шее, и Тереза прижалась ко мне. Это был долгий, долгий поцелуй.

Сцена 35

А на утро случилось чудо. Тереза словно выплыла из забытья, оглянулась по сторонам и услышала стук в дверь. Тогда это и свершилось. На пороге она увидела Энтони, как будто сладкий сон, в котором она находилась эти несколько

дней, и не прошел вовсе. А потом Энтони обнял ее и поцеловал. Это было еще лучше, чем она себе представляла в своих девичьих мечтах. От прикосновенья его губ каждая клеточка ее тела потянулась к этому человеку, желая слиться с ним навеки. Так они и простояли, обнявшись долгое время, под возмущенные возгласы портье.

Из-за этих возгласов и пришлось прерваться. А потом они начали друг от друга отдаляться. Понемногу, понемногу, но все дальше и дальше. Сначала они сидели на ее кровати, держались за руки. Им было, что рассказать друг другу. А потом началась суета. Покупка билетов на пароход до Бриндизи, совместный поиск магазина, где можно было бы купить Энтони новый костюм. Обед. Переезд на пароход. И вот закономерный результат. Если во время всей этой суеты она могла нет-нет, но прикоснуться к любимому человеку, то сейчас он был в своей каюте, а она — в своей. А еще на душе появилась какая-то тоска, словно ей чего-то не хватало.

«Наверное, последствия лихорадки, о которой говорил Марко Штайнер,» — подумала Тереза и тут же задалась вопросом. — «А где же сам мистер Штейнер?»

Его словно и не было. Тереза прекрасно помнила, что познакомилась с миланским доктором в Адене. Она помнила, как они вместе плыли сначала по Красному морю, потом по Суэцкому каналу, как сошли на берег в Порт Саиде. А потом у нее началась лихорадка, и доктор дал ей микстуру.

«Да, конечно» — решила журналистка. — «Очевидно, все дело в остатках ее болезни, а микстуры, той, что давал ей Штейнер, под рукой и нет».

Только вот куда девался сам доктор?

«Скорее всего,» — подумала Тереза. — «Он увидел их вместе с Энтони и, как джентльмен, решил их не беспокоить своим присутствием».

Отсутствие Марко Штейнера было объяснено, но тоска на душе не проходила. Тереза села на кровать, потому что стола в каюте не было, взяла в руки блокнот и решила что-нибудь написать. Вышло лишь полстрочки: «Я прибыла в Порт Саид…» — больше ничего не получалось. Девушка отбросила в сторону блокнот и карандаш и упала на кровать.

— Боже, что же со мной происходит? — вслух сказала она.

Ночь прошла без сна. Тереза то вставала с кровати, то снова ложилась. Злилась на Энтони, который бросил ее и, наверное, преспокойно спит в своей каюте. Потом ругала себя за такие мысли. Наконец, когда из иллюминатора стали проникать в комнату утренние лучи, Тереза смогла заснуть.

Сцена 36

Наутро Тереза встретилась с Деклером на палубе. Об этом они договорились еще вечером. Несмотря на то, что она безбожно опоздала, Энтони дождался ее. Он стоял у фальшборта и глядел куда-то вдаль.

Пароход, на который они сели, был совсем небольшим. На нем было место, небольшая каюта, для принятия пищи, но еда у каждого пассажира должна была быть своя. Поэтому Деклер в гостиничном ресторане заказал с десяток сэндвичей с сыром.

— Зачем столько? — удивилась тогда Тереза.

Энтони только пожал плечами.

— Пригодятся, — ответил он.

Официант завернул сэндвичи в толстую серую бумагу, и этот сверток Деклер сейчас держал в руках.

Есть Терезе совершенно не хотелось. Непонятное недомогание, которое мучило ее всю ночь, на утро немного отступило, но не ушло. Оно было где-то совсем рядом. Девушке казалось, что как только она поднесет ко рту кусочек еды, недомогание вернется. Кроме того, она не знала, как себя вести с Энтони. То радостное чувство, в которое окунулась ее душа после встречи с ним, никуда не ушло. Оно было немного притушено непонятным охлаждением Энтони, но ее пламя по-прежнему согревало девичье сердце. В конце концов, Тереза решила вести себя также, как и во время их предыдущего совместного путешествия.

«Вполне возможно,» — подумала она, что и Энтони несколько смущен бурным развитием их отношений и тоже не знает, как ему себя вести с ней. — «Надо дать нам обеим время прийти в себя,» — решила девушка.

— Добрый день, Тереза, — приветствовал ее Деклер. От того, что он назвал ее по имени, на душе зазвенели маленькие колокольчики.

— Добрый день, Энтони, — с небольшим вызовом сказала Тереза и не удержалась, пожаловалась на свое плохое самочувствие.

Деклер, как-то странно, посмотрел на нее.

— Если не хотите есть, то пойдемте выпьем чаю, — сказал он. — Я выяснил, что уж чай-то нам дадут.

— Я боюсь, что… — начала Тереза, но Энтони прервал ее.

— Вам это нужно, — сказал он.

— Вы что-то знаете?

— Пойдемте, — уклончиво ответил Деклер. — Расскажу за чаем.

Чай принесли в больших жестяных кружках, которые обжигали губы. Но сам напиток был крепким и с приятным запахом.

Когда они сделали по глотку, Деклер достал из кармана какую-то записку и протянул ее Терезе.

Она прочла ее, ничего не поняла и посмотрела на Энтони.

— С вами был какой-то мужчина? — спросил Деклер.

«Боже, вот в чем дело!» — подумала Тереза, а в слух сказала. — Это был просто попутчик. Доктор. Его звали Марко Штейнер.

Она была неискушенной в любовных делах, но знала, что мужчины могут ревновать свою женщину к любому другому мужчине. Она поставила свою чашку чая на стол, немного наклонилась вперед, накрыла своей ладошкой руку Энтони.

Деклер снова как-то странно посмотрел на нее, грустно улыбнулся, но свою руку не стал убирать. Это была маленькая победа Терезы. Если бы не ее плохое самочувствие, то все было бы просто превосходно.

— Этот доктор поил вас настойкой опия, — сказал Деклер.

— Но я была больна, — неуверенно возразила Тереза. — Наверное, это было лекарство.

Говоря это, она подумала, что никакой болезни в тот момент, когда они со Штейнером бежали с «Гайрет», не чувствовала. Она была взволнована. Да, что там взволновала, ее всю трясло от страха. Но когда они оказались на берегу, страх постепенно стал уходить. Вот тогда Штейнер и предложил ей выпить своей микстуры.

— Если это и было лекарство, — сказал Деклер. — То это — плохое лекарство.