На алтарь любви
Шрифт:
— Я не стал говорить при всех, — резко начал он, — однако, если бы к сведениям, которые мы прислали вам, отнеслись с большим вниманием, от унизительного поражения страдали бы сейчас голландцы, а не мы. Именно поэтому я снова прошу позволить мне незамедлительно вернуться домой. Я знаю, что всегда буду для тебя упреком и напоминанием о несчастье, которого можно было избежать.
Он улыбнулся. Шантаж и обман были неотъемлемой частью игры, так что Стэр ни минуты не колебался, намекая на возможность шантажировать Арлингтона.
Отпусти
Министр коротко рассмеялся: — Да, Стэр, из тебя вышел бы первоклассный политик! Признаюсь, не ожидал от тебя такого тонкого хода. Можешь отправляться домой и развлекаться со своей милашкой. Правда, Херролд уверен, что ты уже подустал от нее.
Стэр снова улыбнулся. Теперь все кончено, и он смело может возвращаться в Англию — вот только сперва снова станет честным воякой и поквитается с Херролдом. А шпионить он больше не согласится никогда: от этой работы у него до сих пор горчит во рту.
Однако ему не удалось уехать сразу. Переговоры пошли так, что Арлингтон чуть ли не умолял Стэра задержаться.
— Ты нужен мне, — убеждал он. — Нужен, чтобы противостоять недальновидным тупицам вроде Херролда.
— Ты просишь меня о большом одолжении, Хал, — серьезно ответил Стэр. — Может статься, придет время, и я напомню тебе об этом дне.
Арлингтон проницательно взглянул на него. Да уж, Стэр Кеймерон изменился. Может быть, он просто возмужал — все-таки ему уже далеко за тридцать, а в этом возрасте большинство мужчин начинают задумываться о прожитой жизни. К тому же Стэр недавно признался другу, что планирует остепениться, взяв в жены свою подружку с театральных подмостков.
Кеймерон проявил себя поистине бесценным советчиком на переговорах — в отличие от Херролда, чья неприязнь к «Тому Тренчарду» заставляла его автоматически перечить всему, что предлагал Стэр.
Стэр избегал встреч с Херролдом и его прихлебателем Boy, пока они находились в Бреде, но в последний вечер перед отплытием домой делегация решила утопить в вине горечь поражения, устроив разгульный кутеж.
В середине попойки Джеймс Boy, шатаясь, подошел к Стэру, который ничего не пил, и тяжело плюхнулся напротив него.
— Я думал, ты уедешь раньше нас, Кеймерон.
— Хал Арлингтон уговорил меня остаться, — холодно ответил Стэр. У него не было никакого желания вести беседы с Boy, и он поднялся, намереваясь уйти.
Boy наклонился вперед и, схватив его за локоть, проговорил с горячностью изрядно выпившего человека:
— Поверь, Кеймерон, мне до сих пор противно думать о том, как Фрэнк Херролд обошелся с твоей малышкой. Помни об этом, что бы ни случилось.
Стэр освободил руку, с недоумением глядя на Boy.
— «Что бы ни случилось»? А что такое
Boy открыл было рот, но рука человека в алом атласном камзоле схватила его за плечо.
— Не стоит обращать внимание на бедняжку Boy, — улыбнулся сэр Фрэнсис Херролд, рывком поднимая Boy на ноги. — Он сам не знает, что говорит. Это ведь просто пьяная болтовня, верно, Джем? Зря ты так напился — и в который раз.
Стэр смотрел, как Херролд уводит Boy в сторону, шипя что-то ему на ухо. Что же такое пытался сказать Джеймс Boy, если Херролд так торопливо оттащил его прочь? На душе у Стэра снова заскребли кошки.
— Сдается мне, хозяйка, я видел сегодня Амоса Шоотера. Вот ведь незадача — бродит за нами, как призрак, от самого Амстердама!
Кэтрин передала Джорди тарелку супа, а затем налила брату.
В день, когда на улицах Лондона кричали о разгроме британского флота, а горожане так настойчиво требовали крови, что чуть не вспыхнул бунт, Роба выпустили. Он притащился домой небритый и исхудавший и поклялся, что после всего, что ему довелось пережить в Тауэре, ни за что не станет снова лезть в политику.
— Неплохое решение, — сухо откликнулась Кэтрин. — Мою жизнь с тех пор, как мы с тобой расстались, тоже вряд ли можно назвать раем.
Она коротко поведала ему о своих приключениях в Нидерландах, упомянула Тома Тренчарда, но не призналась, что он оказался знатным дворянином. Кроме того, она умолчала о том, что отправилась за море, чтобы спасти брата от петли.
Слава Богу, она успела предупредить Джорди, попросив его не перечить смутьяну брату, так как, поев и умывшись, Роб саркастически заметил:
— Вот как, у нас завелся дворецкий? И что же, мы можем его прокормить? Черт возьми, сестра, где ты выкопала это пугало?
— Том Тренчард бросил нас, и Джорди был так добр, что помог мне добраться до дома. Кстати, он наш постоялец, а не дворецкий, и именно благодаря ему я не умерла с голоду, пока снова не поступила в театр.
Беттертон был в восторге от «Женитьбы Хвастуна». Репетиции шли полным ходом, а афиши были расклеены по всему городу.
Как ни странно, Роб с Джорди поладили и даже подружились, хотя это была необычная дружба. После заключения в Тауэре Роб стал молчалив, и они с Джорди частенько молчали в полном согласии, посиживая у камина.
Однажды, когда они только-только приступили к обеду, в дверь постучали. Роб болезненно дернулся: после ареста его пугал любой шум.
Джорди неохотно опустил ложку и, ворча, направился к двери. Он открыл ее — и тут же резко захлопнул. Стук повторился с удвоенной силой.
— Господи, да кто там? — удивился Роб.
— Кое-кто, с кем вам незачем знаться, — насмешливо протянул Джорди, уселся за стол и набросился на еду.
Кэтрин пронзило ужасное подозрение. Вскочив, она распахнула дверь.