На берегу Севана
Шрифт:
Асмик не удержалась от смеха: таким серьезным стало лицо деда, сосредоточенным – взгляд. Чувствовалось, что для него это не простой вопрос.
– Какой ад, дедушка! Ты говоришь серьезно?.. Лучше погляди, тучи какие идут! Дедушка, вот и дождь накрапывает…
– Тучи?.. Добро пожаловать, давно ждем!
На вершинах Черных скал и на самом деле собрались тучи. Нарастал ураган. Грянул гром, стократно отраженный эхом пещер и ущелий. Полил дождь. Сердце старика радостно забилось.
– Джан! Греми, греми!.. –
– Дедушка, пойдем под тот каменный навес, – звала Асмик.
Но листья дуба под струями дождя шелестели так мелодично, так приятно, словно песня матери над колыбелью… Старик сел и прислонился к стволу дерева, задумчиво посасывая давно потухшую трубку. Вторя шелесту листьев, мягко позванивали, ударяясь о камни, капли дождя. Может ли быть что-нибудь приятнее дремы в такой дождь под развесистым дубом!..
– Дедушка, пойдем! Вымокнем мы здесь, – повторила Асмик.
– Дай посидеть еще немножко, девочка! Вот уж сколько лет не был под деревом во время дождя… А как ты думаешь, может быть в пещере вода? – начал было дед, но тут совсем близко сверкнула молния и снова грозно прогремел гром. – Э, нет, в грозу опасно оставаться под одиноким деревом!
Вслед за Асмик и старик поспешил укрыться под выступом скалы.
Тучи, набежавшие с Черного моря, собрались наконец над Севаном.
Мрачные, черные, они словно темным пологом прикрыли светлое зеркало озера. Оно тоже почернело и помрачнело, но вскоре на его гладкой поверхности затрепетало, казалось, множество белокрылых чаек. Это ветер, налетевший с гор, поднял на Севане волны и покрыл их гребни белой кружевной пеной.
Дневной зной спал, сменился холодом, и поникшие растения ожили и приободрились. А внизу, в долине, радостно кричали колхозники: «Дождь, дождь!..»
Вот бы пронестись ливню над изнуренными от жажды колхозными полями!..
Сенокосилки, работавшие на лугах по берегам озера Гилли, остановились. Бригадир Овсеп приказал прекратить покос:
– Дождь попортит скошенное. Пусть пройдет. – И, поглядев на членов своей бригады, спросил: – А высохшее сено успеем до дождя убрать?
– Чего там спрашивать, только время терять! – сказал молодой рослый колхозник. – Начнем, товарищи!
Все взялись за грабли.
– Ну, миленькие, давайте побыстрее! – кивнул головой Овсеп, и пестрый поток вооруженных граблями колхозниц двинулся вперед. Торопливо сгребая сено, женщины то и дело глядели на небо. Они боялись не того, что дождь промочит сено: сено намокнет и высохнет. Волновало их другое: что, если тучи прольются дождем над озером, а не над полями села Личк?..
Не прошло и десяти минут, как берега Гилли покрылись холмиками скошенной травы.
Опасения колхозников оправдались:
– Сюда, сюда, чего вы воду на воду льете! – махая шапкой, звал тучи на колхозные поля бригадир Овсеп, но тучи, не донеся свой драгоценный груз до полей села Личк, отдали его озеру.
– Продолжать косьбу! – огорченно махнул рукой бригадир Овсеп.
Снова со скрежетом поползли сенокосилки. Снова зазвенели косы в руках у колхозников, ровненько подрезая траву и оставляя на зеленой поверхности прибрежных лугов параллельные темно-зеленые полосы.
А в горах раскатисто гремел гром.
СЛЕДЫ ВЕКОВ
Подойти к пещере снизу было невозможно, и, так же как на Чанчакаре, наши разведчики решили добраться до нее с вершин Черных скал.
Оттуда хорошо был виден похожий на губу нижний край пещеры – гладкий и блестящий, точно отполированный. Верх скалы не был крутым, и с него, держась за выступы, можно было спуститься к пещере. Так, по словам деда, проник в нее «блаженной памяти» кум его Мукел. Еще легче, однако, было спуститься сюда по веревочной лестнице.
Крепко обмотав конец веревки вокруг одного из острых зубцов на верхушке скалы, мальчики опустили лестницу и начали осторожно спускаться вниз. Добравшись до гладкого выступа пещеры, Камо остановился на нем и посмотрел вниз. От входа в пещеру книзу шла отвесная скала, кончавшаяся глубоко в пропасти.
Через несколько минут к Камо присоединились Армен, Грикор и Сэто. Спустился и Ашот Степанович.
Из мрачной, темной пещеры на них дохнуло сырым, холодным воздухом, заставившим всех зябко вздрогнуть. Где-то в глубине ее, казалось очень далеко, раздавались глухие звуки, похожие на стоны…
Армен и Сэто вынули карманные фонарики. Тонкие лучи света забегали по влажным стенам, мрачным впадинам, кривым и косым ходам. Пещера была большой и, по-видимому, очень длинной.
– Погоди-ка, посвети мне, – остановил Армена Камо.
Он нагнулся и поднял с пола пещеры рыбий скелетик.
– Рыба?.. – удивился Армен. – Дай-ка поглядеть.
При свете фонарей мальчики внимательно осмотрели скелетик. Совершенно целым, нетронутым был этот остов рыбки, неизвестно с каких времен лежавший на сухом камне посреди пещеры.
– Неужели Черные скалы были под морем? – спросил Камо.
Армен вопросительно взглянул на геолога.
– Нет, – ответил тот. – Они сложены из черного гранита, а гранит не образуется в море… Тут что-то другое.
Нескрываемая радость звучала в голосе молодого геолога.
Они вернулись к входу в пещеру и остановились здесь, щуря глаза от яркого дневного света.
– Как тщательно отполировано… – задумчиво, как бы про себя, сказал геолог, глядя вниз на скалу.