На берегу Стикса
Шрифт:
– Это еще далеко.
И опять оба замолчали.
Симакову что-то мешало так сразу уйти. Перевозчик разглядывал свою ладонь, поддевая ногтем шелушащиеся мозоли.
– Устал я, - сказал
– Руки не слушаются.
– Слушай, - сказал Симаков.
– А почему ты не поставишь на свою посудину мотор?
– Он осекся, поняв, что сказал глупость.
– Нет, - ответил перевозчик, - он слишком трещит. Видишь ли, здесь, между берегов, - единственное место, где люди могут спокойно и откровенно рассказать то, что на душе. Поэтому я гребу медленно, чтобы выслушать все...
Симаков чуть задумался.
– Да мы и так поговорили.
– Нет, - ответил перевозчик.
– Это совсем не то.
Симаков помялся, поправил кепку.
– Так мы когда-нибудь поговорим.
– Конечно.
– Я пойду, -- неловко сказал Симаков.
– Иди, - сказал перевозчик.
– Ты придешь послезавтра?
– Не знаю.
Не найдя, что сказать еще, Симаков повернулся, зашагал и вдруг замер. Навстречу ему шел мальчик лет десяти, в пижаме, с
Перевозчик взялся за весла.
И Симакова как током дернуло.
– Мальчик!
– крикнул он, - Мальчик! Постой! Поменяемся! Мальчик!
Симаков побежал к лодке, зарываясь ботянками в рыхлом песке. Перевозчик oглянулся.
– Ничего не выйдет, - сказал он.
– Тут ничего не поделать.
Мальчик сидел, безучастный.
– Оттолкни-ка лодку, - сказал перевозчик.
– Ну, толкни, что ты? повторил он.
Симаков уперся руками в холодный, обитый жестью нос лодки, толкнул, чуть не упав в воду, выпрямился, пошатываясь. Лодка скользнула от берега; перевозчик развернул ее и начал неспешно грести.
Заплескались маленькие волны, разглаживая остроугольный след на берегу.
Симаков долго стоял, глядя вслед лодке. Она все уменьшалась, уменьшалась, пока не стала точкой на горизонте. Потом она пошла обратно, Сзади Симакова послышались чьи-то шаги.