На берегу
Шрифт:
И он продолжал поливку, а Мэри принялась бродить взад-вперед по саду. Потом сказала:
— Я вот все думаю, Питер. Как по-твоему, нельзя ли спилить эти два дерева?
Он подошел, посмотрел.
— Надо будет спросить хозяина участка. А чем они тебе мешают?
— У нас слишком мало места для овощей,— сказала Мэри. — А в лавках они теперь ужасно дорогие. Если бы спилить эти деревья и вырубить часть мимозы, мы бы разбили огород, вот отсюда и досюда. Если выращивать овощи самим, мы бы наверняка
Питер подошел и повнимательней оглядел деревья.
— Я вполне мог бы их спилить, и получился бы неплохой запас дров,— сказал он. — Конечно, они будут слишком сырые, этой зимой гореть не станут. Придется на год отложить. Одна закавыка — выкорчевать пни. Это, знаешь, работенка непростая.
— Их ведь только два,— убеждала Мэри. — И я могу помочь, буду отщипывать по кусочку, пока ты в рейсе. Если б нам этой зимой от них избавиться и перекопать землю, весной я бы все засадила, и на лето у нас будут свои овощи… и горох, и фасоль. И кабачки. Я сделаю кабачковую икру.
— Прекрасная мысль. — Питер окинул оба дерева сверху донизу оценивающим взглядом. — Они не такие уж большие. А без них лучше будет той сосне.
— И еще я хочу вон там посадить цветковый эвкалипт. Летом будет так красиво.
— Он зацветет только лет через пять,— сказал Питер.
— Ну и пусть. Цветущий эвкалипт на фоне синего моря — такая красота. И нам будет видно его из окна спальни.
Питеру представилось огромное дерево, блистающее алыми цветами под блистающим солнцем, на фоне темно-синего неба.
— Да, все просто ахнут, когда оно зацветет,— сказал он. — А где ты хочешь его посадить? Здесь?
— Чуть в стороне, вот здесь. Когда оно вырастет большое, мы поставим в его тени скамейку вместо этого остролиста. — И Мэри прибавила: — Пока тебя не было, я заглянула в питомник Уилсона. У него есть очень славные маленькие саженцы цветкового эвкалипта, и всего по десять долларов шесть центов штука. Как ты думаешь, можно нам уже осенью посадить одно деревце?
— Они очень нежные,— сказал Питер. — По-моему, лучше посадить два совсем рядышком, тогда если одно и захиреет, другое приживется. И года через два хилое уберем.
— Беда в том, что хилые никто не убирает,— заметила Мэри.
Они продолжали увлеченно строить планы для своего сада на десять лет вперед, и утро пролетело незаметно. За этим занятием и застали их, возвратясь из церкви, Мойра с Дуайтом и призваны были в советники — как лучше разбить огород? Потом чета Холмс ушла в дом — муж за выпивкой, жена — накрывать стол к обеду.
Мойра посмотрела на американца.
— Кто тут рехнулся? Они или я? — сказала она вполголоса.
— Почему вы так говорите?
— Да ведь через полгода здесь их уже не будет. И меня не будет. И вас. Ни к чему им будут через год никакие огороды.
Несколько минут Дуайт молчал, смотрел на синеву моря, на плавный изгиб берега.
— Ну и что? — сказал он наконец. — Может быть, они в это не верят. А может быть, думают, что можно взять все это с собой, куда-то, где они окажутся потом, не знаю. — Он опять помолчал. — Главное, им нравится строить планы, рисовать себе свой будущий сад. И смотрите не отравите им эту радость, не вздумайте говорить, что они рехнулись.
— Не стану. — Теперь умолкла она, докончила не сразу: — Никто из нас по-настоящему не верит, что это случится. С кем, с кем, но не с нами. Так или иначе, на этом все рехнулись.
— Вы совершенно правы! — горячо подтвердил Дуайт.
Конец разговору положило появление спиртного, а затем и обед. После обеда, одержимая страхом перед корью, Мэри спровадила мужчин в сад и принялась с помощью Мойры мыть посуду. Питер и Дуайт, сидя в шезлонгах, пили кофе, и Питер спросил:
— Вы ничего не слыхали насчет нового задания, сэр?
Американец испытующе посмотрел на него.
— Ни слова. А вы?
— Ничего определенного. На том совещании с главным консультантом по научной части было кое-что, и меня это насторожило.
— А что именно было сказано?
— Вроде “Скорпион” хотят снабдить какой-то особенной радиоустановкой направленного действия. Вы ничего такого не слыхали?
Дуайт покачал головой.
— Как будто у нас нет радио.
— Эта штука должна с очень высокой точностью брать пеленг. Может быть, когда мы идем с погружением ниже перископа. Тогда ведь нельзя точно взять пеленг?
— С нашей теперешней аппаратурой нельзя. А для чего нам дают новую?
— Не знаю. В повестке совещания ничего про это не было. Просто один из ученых сболтнул лишнее.
— Хотят, чтобы мы проследили какие-то радиосигналы?
— Право слово, не знаю, сэр. Нас спросили, нельзя ли детектор радиации перенести на передний перископ, а на заднем установить эту новую штуковину. И Джон Осборн сказал, он считает, наверняка можно, только ему надо обговорить это с вами.
— Правильно. На передний перископ можно перенести. Я подумал было, что им нужны оба.
— Навряд ли, сэр. По-моему, они хотят новую машинку пристроить на задний перископ, на место детектора радиации.
Американец пристально разглядывал дымок своей сигареты. Потом произнес коротко:
— Сиэтл.
— Как вы сказали, сэр?
— Сиэтл. Откуда-то со стороны Сиэтла доходили радиосигналы. Вы не знаете, они и сейчас еще доходят?
Питер недоуменно покачал головой.
— Никогда про это не слыхал. По-вашему, кто-то там еще работает на радиостанции?
Капитан пожал плечами.