На далеких рубежах
Шрифт:
Поддубному наконец наскучило бахвальство летчика, к тому же он не очень трезвого.
– - Я вам советую лечь и выспаться, -- сухо сказал он.
– - Вы, наверное, думаете, что я все это сочиняю?
– - с обидой в голосе спросил Телюков.
– - Хвастаюсь? О нет! Вы сами увидите. Я полагаю так: летчик, да еще истребитель, должен быть во!
– - он показал большой палец.
– - Скромностью, говоря откровенно, вы не отличаетесь.
Телюков обидчиво пробормотал что-то себе под нос и начал расстегивать китель.
– - Спать так спать. Признаться, я нагулялся по городу
За ночь теплоход пересек море, вошел в узкий, видимо, неглубокий залив. Справа лежал серый холмистый берег, слева тянулась голая, желто-белая песчаная коса. На горизонте виднелся порт и железнодорожная станция Кара-Агач. Горсточка домишек лепилась к черным скалистым горам.
Вода в заливе стояла на диво белая, будто ее разбавили молоком. Казалось, теплоход не плывет, а скользит по зеркальному льду. Это впечатление еще больше усилилось оттого, что было свежо; море дышало утренней прохладой.
Стоя на палубе после душной каюты, майор Поддубный полной грудью вдыхал свежий воздух. Немного погодя он спустился вниз и разбудил своего спутника.
– - На горизонте появился Кара-Агач. Вставайте, позавтракаем.
Телюков сладко потянулся и мгновенно соскочил с полки. Сказалась привычка военного человека, который не разминается долго после сна. Минута -- и он уже фыркал, расплескивая воду над белым умывальником; мускулы так и играли под шелковой сеткой-тенниской, обнажавшей упругие загорелые плечи. Вытершись полотенцем, он тщательно пригладил бакенбарды, причесался, надел китель.
– - Тяпнем по сто?
– - подмигнул он, когда они уселись в ресторане за стол.
Майор отрицательно покачал головой.
Телюков пожал плечами: "Мол, воля ваша, а я опохмелюсь". Но, поразмыслив, водки не заказал. Кто его знает... Майор... Значок академии... Летчик первого класса. Такой, безусловно, может быть начальником в полку. Да и не маленьким.
– - Вы к нам на постоянно или, быть может, на практику?
– - как будто между прочим спросил Телюков.
– - Помощником командира по огневой и тактической подготовке.
Так и есть, начальник!
Телюков с опаской стал припоминать свой вчерашний разговор. Все, о чем он говорил, -- сущая правда. Вот только насчет лучшего летчика в дивизии сболтнул лишнее. Через край взял... И дернула же его нелегкая! Сам на себя возвел поклеп. И сколько раз давал зарок... Хорошо еще, если майор смолчит, а то не успеешь опомниться -- разнесет пьяную болтовню на смех людям, и начнут потешаться в полку: "А ну-ка, Филипп Кондратьевич, ведь ты -- первый ас в дивизии..."
Стыдно, хоть сквозь землю провались! Поразмыслив, Телюков сделал вид, что решительно ничего не помнит. Выпил лишнего, вот и ляпнул... С кем такого не бывает?..
Пока офицеры завтракали, теплоход пришвартовался к деревянному причалу. Спустили трап. На палубу поднялся врач -- проверить, нет ли больных. Таковых, очевидно, не оказалось. Пассажиры хлынули на берег. Там их ожидали грузовые и легковые автомобили, ишаки, верблюды. Среди столь разнообразного транспорта сновали люди в европейских и азиатских костюмах; там и тут маячили островерхие шапки казахов, тюбетейки туркмен и туркменок, среди пестрой одежды которых преобладала красная расцветка.
Телюков слегка коснулся локтя майора:
– - Вон впереди нас дочь командира полка. В соломенной шляпке, видите? Учится в институте иностранных языков на английском факультете. Едет, наверное, в гости. Вот хорошо! Полковник, значит, вышлет на станцию "Победу", и мы доберемся в полк с комфортом.
В соломенных шляпках ехало много девушек. Поддубный так и не разобрался, которая из них дочь командира полка.
Телюков, ловко лавируя между пассажирами, которые устремились на берег с чемоданами, корзинами, свертками, с детьми на руках и за спиной, пробился вперед и сразу затерялся в людском потоке. Поддубный увидел его уже на берегу, в обществе обладательницы соломенной шляпки. Обрадованный встречей, он увивался возле студентки, очевидно предлагая ей свои услуги. А она, стройная, с горделивой осанкой, стояла несколько смущенная, держа в руках небольшой чемодан и, как видно, не собиралась передавать свою легкую ношу офицеру.
– - Сюда, товарищ майор!
– - окликнул Телюков.
Поддубный приблизился к ним.
– - Познакомьтесь, товарищ майор. Дочь нашего командира полка.
– - Очень приятно, -- поздоровался Поддубный, назвав себя.
– - Лиля, -- сказала девушка и, вскинув ресницы, поглядела на офицера веселым взглядом.
"Ишь какую дочь вырастил полковник", -- подумал Поддубный.
– - Вот так бывает, -- с досадой сказал Телюков.
– - Плыли на одном теплоходе и не видели друг друга... Правда, я почти все время спал. Набегался по городу, устал...
"Да и водка затуманила глаза", -- внутренне усмехнулся майор.
Втроем они направились к железнодорожной станции, находившейся у подножия обрывистой высокой скалистой горы.
Оказалось, что поезд в Кизыл-Калу будет нескоро. Чтобы сократить время, вещи пришлось сдать в камеру хранения и пойти осматривать город.
А он оказался вовсе не таким уж маленьким, как выглядел издалека. Между горами лежало широкое ущелье, и по нему тянулась асфальтовая улица с домами европейского типа. Попадались дома трех- и четырехэтажные. Магазины с красивыми вывесками, фонари с электрическими плафонами, чугунные ограды, легковые автомобили -- все подчеркивало, что это город, а не только порт и железнодорожная станция. У подножия горы стоял довольно большой дом с вывеской "Гостиница".
Они вышли на базарную площадь. Торговля шла преимущественно морской продукцией. На столах грудами лежали раки, шевеля клешнями. Поражала дешевизна: ведро раков -- один рубль. По вашему желанию их здесь же на базаре сварят, бросив в кипящий котел, под которым все время поддерживается огонь. Сизый дым вился над чайной. В ней русские, казахи, туркмены пили чай. Одни сидели за столами, а другие -- на коврах, скрестив ноги.
Телюкову отлично был знаком этот приморский городок, и он взял на себя роль экскурсовода. Водил своих спутников по улицам и переулкам, пока они не очутились перед рестораном.