На далеких рубежах
Шрифт:
Дикие горы. Дремучая тайга. Голый мыс. Скованное льдами море. Живописно, аллах его побери! Теперь, пожалуй, и каракумская Кизыл-Кала покажется столицей...
"Тайфун" информировал летчиков о посадочном курсе аэродрома, о подступах к нему.
Лидирующая пара, круто развернувшись влево, пошла на посадку. Вслед за ней, пройдя над стартом, веером разошлась первая эскадрилья.
Принимай, родная земля, своих крылатых воинов, своих гостей из далекой Средней Азии!
Этот аэродром носил поэтическое название -- Холодный перевал. И что он был не теплый, а холодный -- в этом
– - Ов-ва!
– - только и сказал Байрачный и поспешно захлопнул кабину. Так и порулил свой самолет к противоположному концу аэродрома, где выстраивался полк, и не вылезал из кабины до тех пор, пока к нему не поднялся по стремянке приземистый техник в белом смушковатом кожухе и в валенках.
Ба, да ведь это техник-лейтенант Максим Гречка!
– - Здорово, старина!
– - Байрачный высунул голову из кабины.
– - Сколько же тут у вас мороза, а? Небось градусов пятьдесят будет?
– - Что вы!
– - ухмыльнулся речка.
– - Всего-навсего восемнадцать. Проходит антициклон, потому и похолодало. А вчера было теплее.
– - Однако вас переобмундировали в кожухи и валенки. Значит, холодно все-таки!
– - Да уж, конечно, не то что в Каракумах.
Байрачный нехотя вылез из кабины, а Гречка, установив наземный предохранитель, поспешил встретить самолет лейтенанта Скибы.
Скиба рулил с открытой кабиной. Его черное от загара лицо было сейчас багровым, как очищенная свекла, и сияло от удовольствия. Ничего не скажешь -- здоровяк! Такому и Северный полюс нипочем.
Телюков, сняв рукавицы, натирал руки снегом, хорохорился: вот, мол, какой я герой! Задорно окликнул Байрачного:
– - Эй, молодежный руководитель! Носа не вешать! А ну-ка, по-молодецки! А ну! Эх, люблю матушку-зиму!
– - Не понимаю: зачем нас пригнали сюда? Что мы здесь будем охранять?
– ежась, недовольно проворчал Байрачный.
– - Как что? Вот эту землю, -- топнул Телюков ногой о бетонку.
– Далекая, но нашенская, родная земля. Да ты не горюй, чудило! А ну, давай в снежки -- кто кого?
– - Он сгреб пригоршню снега и швырнул в лицо Байрачному. Тот отскочил в сторону, поднял ворот куртки, втянул голову в плечи.
– -Мерзляк! Вот мерзляк! И не стыдно?
– - кричал Телюков.
Посадкой полка руководил генерал-лейтенант авиации Ракитский. Никого из прибывших не удивило его присутствие на этом далеком аэродроме. Дважды Герой Советского Союза, первоклассный летчик, он не очень-то засиживался в своем московском кабинете, денно и нощно носился по аэродромам противовоздушной обороны страны.
То прилетит на истребителе, то на бомбардировщике, то вдруг нежданно-негаданно объявит тревогу, лично желая удостовериться в боеготовности и боеспособности полка; сам проведет занятия, покажет, как нужно летать, а то еще, бывало, бросит вызов:
– - А ну, орлы, поймайте меня в воздухе!
Перехватят "орлы" генерала -- благодарности удостоятся. А прозевают, не поймают -- выговор заработают виновные. На то и другое не скупился непоседливый генерал.
Многих летчиков он знал лично, безошибочно мог назвать каждого по фамилии, имени и отчеству.
Познакомился с генералом и капитан Телюков. Это было необычное знакомство, и произошло оно на аэродроме в Кизыл-Кале за месяц до перебазирования полка.
Телюков, дежуря на старте, получил извещение о том, что через несколько минут прилетит и запросит посадку МиГ-17. А о том, кто именно летит в этом самолете, штаб не сообщил. И когда незнакомый летчик приземлился, Телюков подошел к нему.
– - А вы, коллега, как я погляжу, не один пуд соли съели на посадках -прицелились аккурат в точку, --развязно сказал он, решив, что приземлился один из летчиков соседнего полка. Ему и в голову не приходило, что под обычным летным комбинезоном скрываются генеральские погоны.
– - А вы кто будете, коллега?
– - спросил генерал и колюче прищурился, невольно задетый фамильярным тоном летчика.
– - Начфин, -- сострил Телюков и расплылся в улыбке: -- Наши летчики пребывают в заоблачной выси, вот я и собирался в небесную канцелярию, чтобы денежное содержание выплатить ребятам...
– - Ох и шутник же вы, коллега! Смотрите только, как бы не пришлось вам на попятную...
Генерал как бы невзначай завернул штанину комбинезона, и Телюков оторопел, увидев голубой лампас. Он вытянулся, козырнул, представился по всем уставным правилам.
– - Капитан Телюков?
– - в свою очередь удивился генерал, услышав его фамилию.
– - Так это вы и есть тот самый летчик, который катапультировался в Каракумах на Ту-2? Про вас, коллега, в Москве шла речь как о герое пустыни.
– - Так точно, товарищ генерал, я летал. Целую девятку Ту-2 пустил на автопилотах.
– - Приятно. Но я представлял вас иным. А вы весельчак. Ну, будем знакомы. Генерал Ракитский. Слыхали о таком?
– - Так точно!
Они пожали друг другу руки.
– - Всего доброго, коллега!
– - усмехнулся генерал, усаживаясь в "Победу", присланную на аэродром командиром полка.
Таким было это знакомство. Не совсем обычным и не очень приятным. Но все же знакомство состоялось. И когда сегодня приземлился последний самолет и генерал вышел из СКП, Телюков сразу же узнал его среди других офицеров, хотя все они были одеты по-летному. Даже в кожаном костюме на меху и в мохнатых унтах -- теплой спецодежде -- генерал сохранял свойственные ему выправку и бодрый вид. Направляясь к летчикам, которых майор Дроздов выстроил в шеренгу перед самолетами, генерал чеканил шаг, как на параде.
И до чего же действовала сила личного примера начальника! Наблюдая за генералом, летчики в свою очередь старались выглядеть такими же подтянутыми и молодцеватыми. Даже Байрачный перестал зябко ежиться и, казалось, уже не чувствовал мороза, "колесом" выпячивая грудь, как учил некогда старшина...
– - Здравствуйте, товарищи!
– - поздоровался генерал, остановившись со своей свитой перед строем.
– - Здравия... желаем... товарищ генерал!
– - прокатилось над снежным полем.