На дальнем рубеже

Золотухин Дмитрий Евгеньевич

– Господин генерал, через час мятежники выйдут на дистанцию ракетного удара, – прозвучал в комме голос начальника станции слежения.

– Понял, – ответил Головин. – Приготовьтесь к переключению на резервный канал. Помните, ваш основной радар будет одной из первых их целей.

Затем генерал связался с командиром 18 авиадивизии. – Поднимайте 108 авиакрыло, – приказал он. Пусть атакуют транспорты. 340 и 341 авиагруппы должны прикрыть наши войска от ударов с орбиты, 343 остается в резерве.

– Есть, – ответил комдив Белов.

Уменьшив масштаб изображения, так, что на экране появился глобус Дальней, Головин сосредоточил внимание на появляющихся над поверхностью зеленых значках имперских эскадрилий. Три авиагруппы 108 авиакрыла, девять эскадрилий, должны были облететь вокруг планеты, избегнув контактов

с боевыми кораблями мятежников, и атаковать уязвимые транспорты. Еще шесть эскадрилий висели над полуостровом Землепроходцев, защищая имперские военные базы от атак из космоса.

– Господин генерал, мятежники подняли авиацию, – доложил начальник станции слежения. Шесть эскадрилий.

Шесть эскадрилий…. Это было слишком мало для массированного удара по поверхности планеты, но вполне достаточно для прикрытия кораблей Альянса от имперских атак. Это означало, что генерал Ванслиперкин (Головин, разумеется, знал, кто командует флотом вторжения) сделал ставку на ракетный обстрел поверхности. Поэтому имперский генерал приказал и командиру 18 авиадивизии, и командующему ПВО планеты сосредоточиться на борьбе с ракетами космос-поверхность. Затем Головин связался с бригадным генералом Антониной Деменьтьевой, командиром 40 бригады ПКО. Именно ее тяжелые ракеты должны были нанести ответный удар по кораблям Альянса.

– Инициативу мы отдаем мятежникам, – сказал он. – Надо дать им возможность расстрелять ракеты по нашим ложным позициям. Вы имеете право открыть огонь только после их первого залпа. Сосредоточитесь на выбивании ударных крейсеров и эсминцев. Если вам удастся нарушить ордер ПРО, перенесите огонь на вспомогательные крейсера.

Когда лицо пожилой женщины исчезло с экрана, Головин откинулся на кресла и взял поданную адъютантом чашку кофе. Теперь ему осталось лишь ждать. Час спустя мятежники дали первый ракетный залп. Защитники планеты встретили их достойно. Сотни зенитных ракет стартовали с замаскированных позиций, перехватчики 34 авиакрыла атаковали тяжелые ракеты мятежников в стратосфере. Конечно, в бункере командующего не было слышно ни рева ракетных двигателей, ни грохота взрывов, но поступающая информация позволяла оценить нанесенный врагами ущерб. Урон имперским силам повстанцы нанесли не слишком значительный: большая часть прорвавшихся ракет обрушилась на макеты ракетных позиций и неиспользуемую авиабазу в Новгороде-Дальнем. Впрочем, несколько реальных целей мятежники все же поразили: был разбит основной радар станции слежения, повреждено взлетное поле авиабазы Таллиевань, разбито несколько казарм (хорошо, что войска были выведены в поле!).

– Открыть огонь, – приказал Головин.

Одновременно во многих точках полуострова Землепроходцев и Ясных островов из бетонированных ракетных шахт стартовали десятки тяжелых ракет. Расчерчивая голубое небо белыми инверсными следами, ракеты мчались навстречу невидимому с поверхности планеты флоту вторжения. Битва за Дальнюю началась. 41. 10 августа 2767 г. Орбита планеты Дальняя. Местное солнце всходило над Дальней, заливая кабину 'Мистраля' золотым светом. Под крылом истребителя пронесся терминатор, и пурпурно-синяя ночная поверхность сменилась зелено-голубой дневной. В этот день в атаку шли все три авиагруппы 108 авиакрыла. Дмитрий Симонов бросил взгляд направо – на черном фоне космоса первая и вторая эскадрильи его 184 авиагруппы казались россыпью сверкающих капель.

– Говорит Орел, – напряженный голос полковника Звягинцева заставил Дмитрия собраться. Группе занять верхний эшелон.

Беспокоился полковник не зря. Комдив Белов потребовал от всех командиров авиагрупп лично возглавить группы во время сегодняшнего вылета. Так что пришлось господину полковнику оставить уютное штабное кресло и пересесть в кабину своей давно не поднимавшейся в небо боевой машины. Дмитрий движением рычага поднял нос своего 'Мистраля'. В 'волшебном кристалле' уже мерцала цепь алых точек – транспортная флотилия Альянса. 184 авиагруппа обходила транспорты мятежников и корабли прикрытия 'сверху', оставляя их на растерзание своим товарищам из 183, чьи машины были вооружены тяжелыми противокорабельными ракетами.

– Поставить помехи, – приказал полковник.

Теперь даже с многокилометровой дистанции можно было различить серые прямоугольники транспортов и сверкающие копья эсминцев, неспешно плывущих над зелеными равнинами Северороссии. Несколько ракет, выпущенных с эсминцев, были сбиты с толку помехами и самоликвидировались.

– Говорит Орел, бандиты на одиннадцать часов, десять ниже. Всем приготовиться!

Голографический

шлем Дмитрия Симонова уже выдавал красные значки истребителей мятежников, чуть выше носового обтекателя его 'Мистраля'. На взгляд, москитов повстанцев было не меньше шести десятков.

– 'Осы' к бою, – Дмитрий переключил оружейную систему на использование дальнобойных ракет.

'Мистрали' имперских москитных сил и повстанцев беззвучно сближались. Машины и оружие были одинаковыми; исход предстоящего боя должно было решить мастерство пилотов. В наушниках зазвучал сигнал захвата цели. Дмитрий пустил 'Осу', и тут же резким рывком рычага изменил курс, пытаясь сорвать захват вражеских ракет. Удалось: звон, предупреждающий об облучении вражеским радаром, затих. Дмитрий развернул 'Мистраль' навстречу врагу. Внезапно он увидел сверкающий треугольник боевой машины, с нарисованной голографическим шлемом алой меткой 'бандита'. Боевые навыки сработали раньше сознания: залпом двух лазерных пушек, установленных в корнях крыла, Симонов превратил истребитель врага в огненный шар. Через мгновение 'Мистраль' Дмитрия промчался через облако взрыва, и только теперь майор понял, что чудом избежал столкновения. Строй имперских машин распался на отдельные пары, ведущие бой с такими же парами мятежников. Управлять боем стало невозможно: истребители маневрировали, пытаясь уйти от 'захвата' врага или самому поймать в прицел вражескую машину. Дмитрий вывел свою пару (ведомый – молодец! сумел за ним удержаться) в хвост паре мятежников. Залпом 'оводов' пара Симонова сбила обе вражеские машины. Какой-то частью сознания Дмитрий отметил: бой идет успешно. Истребители повстанцев застряли в имперском заслоне, не в силах пробиться к ударным машинам, и последние могли безнаказанно отработать по транспортам. Наконец (прошло около двадцати минут, но в хаосе космического боя трудно оценить время) истребители мятежников стали уходить из боя, уходя на высокую орбиту.

– Говорит Тигр, – приказ комбрига был передан всему авиакрылу. – Всем – ковер!

– Я Белый-29, – сказал Дмитрий. – Строимся и возвращаемся.

Построившись, эскадрилья майора Симонова взяла курс на базу Таллиевань. Десять машин из одиннадцати участвовавших в бою. Пилот одиннадцатой был, к счастью, жив и сейчас вращался в своем скафандре вокруг Дальней, дожидаясь эвакуации. За шесть сбитых машин Альянса – это была недорогая плата. Уменьшив разрешение 'волшебного кристалла' Дмитрий оценил обстановку. Корабли мятежников – как боевые, так и транспортные – переходили на высокую орбиту, отказавшись от высадки десанта. Сколько их было уничтожено – понять было трудно, но радар отчетливо фиксировал 'хвосты' обломков на орбите. Это была победа. Первая крупная победа имперских войск над повстанцами. Позднее Дмитрий узнает, что в этот день Альянс потерял один ударный крейсер, четыре эсминца, десять вспомогательных крейсеров, восемь транспортов, двадцать пять истребителей. И двадцать тысяч человек, отдавших жизнь за свою Революцию. Когда под крылом симоновского 'Мистраля' заголубел длинный узкий залив Александра II, отделяющий полуостров Землепроходцев от Северороссии, истребители развернулись кормой вперед, выдали тормозной импульс, и вновь направили свои острые носы к планете. Вскоре яркая плазма закрыла фонарь кабины, и, пока 'Мистраль' не затормозил в атмосфере, управлять машиной приходилось 'вслепую', по приборам. База Таллиевань сильно пострадала от бомбардировки; основная полоса была перерыта воронками и садиться пришлось на запасную. Голубое небо было иссечено бело-желтыми следами 'метеоров' – это в атмосфере Дальней сгорали обломки сбитых кораблей Альянса и тела мятежников. 42. 11 августа 2767 г. Орбита планеты Дальняя.

– Итак, граждане, анализ прошедшего сражения показал: единственной причиной поражения сил Альянса является предательство, – генерал ВКС Альянса Корнелиус Ванслиперкин откинулся в кресле, и мрачно оглядел тактический центр 'Свободы'.

'Разумеется, – мрачно подумал Сайман Уайт. – О том, что план удара по Дальней сводился к примитивной лобовой атаке, что о подготовке наших военных – от пилотов до капитанов кораблей – цензурно говорить вообще невозможно, генерал предпочел забыть. О каком предательстве можно говорить, если за каждый сбитый имперский 'Мистраль' мы расплачиваемся пятью (при том, что истребители у нас и имперцев одинаковые), если из десяти потерянных вспомогательных крейсеров два погибли вообще без участия имперцев – банально столкнулись. Приходится удивляться, как с таким-то командованием нас не отбросили к Новому Техасу!' О том, что наступление было санкционировано самой президентом Монтгомери, Сайман на всякий случай предпочел не задумываться. Во избежание.